– Случайная знакомая, – ответил Андрей. – Тебе не о чем беспокоиться, я не люблю ее. Я люблю только тебя. Мы даже не спали, честное слово.

– Врешь! По морде вижу, что врешь! Ты всегда врешь, и про друга наврал!

Он, ухмыляясь, смотрел на нее.

– Ненавижу! – выкрикнула Людмила. – Я давно тебя раскусила! Ты никогда меня не любил! Не любил, скажи? – В ее вопросе содержался намек на возможное прощение, только ответить нужно было правильно.

Андрей словно увидел всю сцену со стороны – Людмила сидит в белой пене, он стоит, прислонясь спиной к двери, горят вонючие свечи, нечем дышать, полупустая коньячная бутылка на полу. Ему стало смешно, он рассмеялся. Он не хотел больше отвечать правильно. Может, и хорошо, что так получилось, сколько можно тянуть…

Людмила приняла его смех за ответ на вопрос, ее рука зашарила в воздухе, нащупывая бутылку. Сейчас швырнет, подумал Андрей. Даже интересно, до драки у нас еще не доходило. Внезапно он шагнул к ванне. Окунул руки в воду, схватил жену за щиколотки и дернул на себя. Людмила взмахнула руками, издала полузадушенный звук, но закричать не успела – ушла с головой под воду. Дернулась раз-другой, но Андрей надавил ей на грудь, удерживая под водой…

Через минуту или две все было кончено. Он снял полотенце с теплой хромированной сушилки, принялся вытирать руки. Стряхнул рыхлую пену с рукавов. Постоял, глядя на жену. Ему казалось, он видит все со стороны или сверху – человек по имени Андрей Липатов стоит перед убитой им женой. Людмила лежала в той же позе, только лицо скрылось под водой, и пена еще шевелилась, потревоженная, но была уже в ней та странная неподвижность, которая отличает мертвого от живого. Он не чувствовал ровным счетом ничего – ни сожаления, ни страха, ни раскаяния. Теперь ему казалось – он всегда знал, что убьет ее в конце концов. Убьет, мстя за годы притворства, лицемерия, фальши. Иначе и не могло быть. Всякое действие имеет логический финал. Она заслужила смерть, ее семья заслужила смерть, ее сующий всюду свой нос папаша-банкир заслужил…

Пронзительный звонок телефона заставил его вздрогнуть. Он словно проснулся, взглянул на Людмилу – ему показалось, она услышала звонок, пена шевельнулась. Он застыл, пристально глядя на тело жены – влажные потемневшие волосы на макушке, торчащие бледные ступни с кроваво-красным лаком на ногтях, всплывшие кисти рук с таким же кроваво-красным маникюром. Пена поредела, стала ноздреватой и осела, как снежный сугроб весной. Свечи продолжали гореть, источая удушливую вонь. Полотенце упало на пол. Он машинально поднял его, прислушиваясь к разрывающемуся в гостиной телефону.

Телефон наконец замолчал. Андрей вышел из ванной, уселся в кресло рядом с телефоном, ожидая кожей, что он сейчас снова взорвется истеричным сигналом. Судя по настырности, звонит тесть. Не дождавшись ответа, будет звонить снова. Вполне может заявиться собственной персоной. А где же мобильник Людмилы? Почему молчит? Снова потеряла, скорее всего. Вдруг ему пришло в голову, что жена могла забыть телефон у родителей, как уже бывало не раз, и заботливый папаша захочет вернуть его своему чаду лично. Плохо.

Что же делать?

Он не придумал ничего лучше, как позвонить Кириллу, «куратору» от Серого Кардинала, как он окрестил этого неприметного человечка. Тот отозвался сразу, спросил: «Где вы?» – «Дома, – ответил Андрей. – У меня проблемы». Кирилл не стал ни о чем спрашивать, только и сказал: «Сейчас буду».

Он приехал через двадцать минут, в синем комбинезоне с названием фирмы по ремонту электроники на спине и в бейсбольной шапочке с тем же названием. Разулся у порога, несмотря на протесты Андрея, остался в носках. Взглянул вопросительно. Он был не из тех, кто тратит слова попусту.

Остановился на пороге ванны, оценивая обстановку. Быстро взглянул на Андрея, и тот невольно поежился под его невыразительным взглядом. Подошел к ванне, нагнулся, рассматривая тело Людмилы. Выпрямился, снова взглянул на Андрея. «Свечи вы погасили?» Андрей кивнул. «Идите сюда, – приказал. – Поможете». – «Там бокал, – сказал Андрей. – Достать?» – «Не нужно, – ответил Кирилл. – Почему?» Он был удивительно скуп на слова, этот Кирилл. Андрей никогда не испытывал страха, но сейчас он чувствовал, как холодок бежит вдоль хребта от невыразительного взгляда и точных движений небольших рук гостя. «Она узнала, что я был в Вене». – «От кого?» – «От подруги». – «Имя?»

Кирилл, похоже, ничему не удивлялся. Он деловито сновал по ванной комнате, поправляя полотенце, затирая следы пены на полу, придвигая коньячную бутылку поближе к ванне.

Под конец он достал из своего чемоданчика синий комбинезон и бейсбольную шапочку, протянул Андрею.

– Свидетели, – ответил на его вопросительный взгляд. – В случае чего покажут, что был телемастер, вошел и вышел. Там у вас в подъезде еще одна наружная дверь…

– Ею не пользуются, она всегда закрыта.

– Я открою, выйдете через эту дверь.

– Зачем?

– Вас могут заметить, если пойдете через парадный. Будем надеяться, что вас не видели входящим в дом. Я подгоню машину, сядете за руль. Свидетели должны видеть одного мастера.

– Мы разного роста, – сказал Андрей.

– Это не страшно. Свидетели всегда путаются в показаниях, – ответил Кирилл. – В отличие от лжесвидетелей. Надеюсь, до этого не дойдет. Позже я вернусь и закрою дверь. Давайте в темпе.

– Спасибо… – пробормотал Андрей. Кирилл внушал ему сложное чувство, смесь гадливости и страха.

– Не за что. – Он впервые взглянул Андрею прямо в глаза. – Проще было бы убить вас, но нельзя…

– …пока, – закончил за него Андрей.

– Сделал, что мог на данном этапе. Посмотрим. – Кирилл бесшумно открыл дверь и, шагнув, уже на пороге, обернулся и произнес: – Вы должны были ждать меня в аэропорту.

«Гадина, – подумал Андрей, сжимая кулаки. – Маленькая, ядовитая гадина! Чистильщик, сука!»

Он был не прав, без Кирилла ему не выпутаться. Разумом он все понимал, но от одного вида бесстрастного лица этого человека, сухого, выморочного, как бледный сжатый кулак, от бесцветного негромкого голоса, высокомерия, с каким тот держал себя, не унизившись до разборок, Андрея начинало колотить от ненависти. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого высекли на глазах всего двора.

После почти двухчасовых блужданий Андрей Липатов нашел наконец дом Лары. Это был дом с фотографии, которую показывала Рита. Место действительно было на редкость удачным – тихо, зелено, много цветов. Узкая дорога, трава, пробивающаяся через щели в старом асфальте. Птицы. Жужжание пчел, стремительный дерганый полет стрекоз. Прекрасный летний день, разморенная на солнце, благоухающая зелень. Он рассмотрел яблоки на деревьях, маленькие, зеленые, кислые даже на вид…

Калитка отворилась со скрипом, и он остановился, ожидая, что кто-нибудь выйдет из дома. Но все было тихо. Он рассматривал дом, испытывая странное волнение, которое было непонятно ему. Большой деревянный дом, веранда, стол, плетенные из лозы кресла. Цветы! Буйство, взрыв, карнавал красок – красных, желтых, белых, фиолетовых, розовых! Вот чем занимается женщина брата, подумал он. Ему уже казалось, что ничем другим она и не могла заниматься – только цветами. Он представил, как она возится с ними, пересаживая, прививая, подрезая ветки и листья и… что еще там с ними делают? Целый день с цветами, в солнце и дождь, в своей голубой майке, в старых джинсах, с выгоревшими на солнце волосами, забранными в хвостик. Знает их все по именам, да еще и придумывает новые… Рита говорила о каком-то призе за… розы, кажется?