Арсений выхватил у официанта бутылку воды и принялся хлебать ее из горлышка, хотя на столе стояли пустые стаканы.

— Я уже послала ей телеграмму.

— Но я тебе не сообщал адреса.

— Узнала в интернете, когда ты сообщил мне номер колонии, это не сложно. — Сеня прислал ей эсэмэс через несколько часов после обеда в ресторане, потом она позаимствовала ноутбук у Гриши. — Даже такая старая развалина, как я, умеет пользоваться поисковыми системами.

— И что было в той телеграмме?

— Считай, шифр. Никто, кроме Ларисы, не поймет, что это значит.

— То есть все хорошо?

— Ни черта подобного! Казачихой заинтересовались. Ее все равно что воскресили, так что готовься к тому, что она скоро окажется на свободе.

— Но она же будет молчать. Ваш договор в силе, не так ли?

— А он на тебя не распространяется.

— Но если она что-то зачирикает про меня, это коснется и тебя.

— Зачем ей чирикать? Если можно проклевать тебе плешь. Почаще смотрись в двойное зеркало, чтобы увидеть шрам на своем затылке. Казачиха убьет тебя, потому что ненавидит.

— Перестань нагнетать. — передернул плечами Сеня. — Прошло столько лет… Она уже остыла.

— Не зря говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным.

— Я спас ей жизнь.

— Нет, ты снял с себя ответственность за ее смерть. Отправил в «Черную дыру», чтобы Лариса подохла, а ты не замарал рук. И мне вот это непонятно… Ты же убивал людей. Своими руками. А ее побоялся.

— Я дал ей шанс выжить.

— И все из-за уважения к нашему отцу?

— В первую очередь. Но еще я точно знал, что убийца — не Лариса.

Вот это были новости! Клавдия от удивления даже выронила свой стакан с остатками кваса. Жидкость выплеснулась, залив белую скатерть в красную клетку. К столу тут же бросился официант, но она отогнала его движением руки.

— Я не расслышала или неправильно поняла? — переспросила Петровская.

— Брось, Клава. — Арсений подхватил катящийся по столу стакан и поставил его. — Мы оба знаем, что Лариса не убивала всех этих людей.

— А кто тогда?

— Может быть, я?

И, бросив на стол две тысячные купюры, схватил Клаву за руку, поднял и вывел из ресторана.

Он шел вдоль дороги, оглядываясь по сторонам. Шикарные заборы, за ними еще более шикарные дома. Гриша не мог себе представить, каково это — жить в подобных хоромах. Да, он вырос в приличной семье. У них была просторная квартира, дача имелась, но тут настоящие дворцы. И в них обитают не особы голубых кровей… Торгаши, чиновники, бандиты, псевдозвезды. Одна из последних сейчас заезжала на территорию своей усадьбы на золотом «Порше». Гриша несколько раз видел ее по телевизору и узнал. Не очень красивая, но, безусловно, эффектная девушка, не умеющая петь, играть, писать книги, но делающая все это, заработала себе на роскошную жизнь. Но стала ли она счастливее, когда переехала в особняк с десятью комнатами? Вряд ли. Иначе ее глаза не были бы такими печальными.

Григорий не завидовал богатым. Но от своей бедности подустал. Хотелось жить в отдельной квартире, в которую можно будет привести Шаха, нормально питаться, иметь машину, не золотой «Порше», даже не какой-нибудь «Фольксваген», а простенькое «Рено» или ту же «Ладу», ходить на концерты и хотя бы раз в год отдыхать на море.

Значит, нужно снова все начинать с нуля. Опять Гриша выбрал не тот путь. Но ничего… Даже сказочные герои, оказавшиеся у вещего камня, ошибались с направлением, а он — обычный человек.

До нужного ему дома Гриша шел еще двадцать минут. Сгоревшая дача Петровского манила его все последнее время. Он бывал в ней где-то раз в месяц. Иногда ночевал вместе с бомжом Хоббитом. Его звали Федором, но Гриша называл его Фродо. Тот не возражал.

В том, что бездомный не врал, говоря, что слышит шепот, шаги и стоны, Григорий убедился сразу. Останки дома действительно издавали звуки. Очевидно, это проседал фундамент под обгоревшим остовом. Но, имея богатое воображение, треск, скрежет, буханье можно принять за голоса призраков. Тем более у дома такая мрачная история! Гриша иногда заставлял себя отключать мозг, чтобы пощекотать нервишки. А еще он умудрился проникнуть в подвал. Рискуя быть погребенным заживо, он спускался туда и копал. Хотел отыскать останки. Однажды наткнулся на берцовую кость. Собрался вытащить ее из-под слоя кирпичей, потянул, но ему на голову тут же посыпалась бетонная труха. Он отбежал. И вовремя, потому что на то место, где он стоял до этого, рухнула балка. Обитель Казачихи не хотела отдавать свое…

И это было по-настоящему страшно!

Гриша не успел дойти до столбов забора, за которыми начинались бывшие владения Петровских, как заметил экскаватор и трактор. Они были оранжевыми и сразу бросались в глаза. Обе спецтехнические машины ездили по участку. А еще по нему, как муравьи, сновали люди в рыжих жилетках. В их руках были лопаты и кирки. Один таскал тележку.

— Что делается, а? — услышал Гриша знакомый голос, а затем увидел, как из-за гигантского мусорного пакета, валяющегося у столба, показалась голова Фродо.

— Привет, — поздоровался с ним Матросов. — А что делается?

— Дом сносят.

Гриша подошел к бомжу и протянул пакет. Он привез ему бутылку водки. Недорогой, что естественно, ведь сам был на мели, но она в любом случае была лучше той бормотухи, что Федя обычно употреблял. К ней захватил плавленых сырков и хлеба. Чтобы порадовать приятеля гостинцем, ушло триста рублей.

Фродо уселся на землю, привалившись спиной к мешку, и стал пить водку из горлышка. Он даже не морщился, когда делал это. А Гриша не сдержался и передернулся.

— Вытурили меня, прикинь? — просипел Фродо, после чего отгрыз угол от буханки. — Ладно хоть вещи собрать дали. — Он хлопнул по пластиковому мешку. — Тут все, что нажито непосильным трудом.

— Матрас, одеяла, одежда, посуда?

— Да.

— Ты все это на помойках подобрал.

— А это разве не труд?

— Тоже верно. — Гриша опустился рядом с Фродо. — Когда на участке движуха началась?

— Вчера утром. Но вечером я смог к себе в норку вернуться. Думал, и сегодня получится, но они ее уже засыпали. Быстро работают, гады.

— Участок продали, получается?

— Сейчас готовься удивиться, брат мой. — Бомж снова приложился к бутылке. — Он давным-давно в собственности. Но хозяин ничего не делал. А вчера ему приспичило.

— Кто он, не в курсе?

— Мне не доложили.

— Странно все это, — пробормотал Гриша.

— Ничего странного. Пока история Казачихи не прогремела, хозяин участка решил дом с землей сровнять, а площадь, на которой он стоял, превратить в теннисный корт.