Конечно же, она имела в виду наш с Турянским разговор,потому что спать баба Рая не пошла, а осталась на своем посту. Вот в такихнечеловеческих условиях и пришлось мне вести конфиденциальный разговор.

— Что произошло? — повторила я свой вопрос, и Турянскийспокойно ответил:

— Меня похитили.

— Это я знаю, — отмахнулась я. — Вас похитил Равиль поприказу Перцева…

Турянский, похоже, потерял дар речи. Было очевидно, что этимсообщением он собирался насмерть сразить меня, а тут выясняется, что я в курсе.Мне захотелось его добить, не в прямом, конечно же, смысле слова, а впереносном.

— Равиль спрятал вас в подвале, — желая еще больше удивитьТурянского, прошептала я, — и все это время там вас держал в ожидании вашейестественной смерти.

Турянский, хватаясь за сердце, хлопал глазами и недоумевал.

— Откуда вы это знаете? — спросил он. Указательным пальцем япостучала по своей голове и, не таясь, сообщила:

— Отсюда.

— Поразительно! — выдохнул Турянский, а я решила неостанавливаться на достигнутом и поражать его в том же духе.

— Перцев рассчитывал на вашу скорую, но естественную смерть!

На слове «естественную» я поставила акцент и повысила голос,от важности забыв про бабу Раю. Турянский же не забыл и, сделав знак в сторонудвери, прошипел:

— Пожалуйста, тише.

Понизив голос, я продолжила:

— Перцев в расчете на ваши болезни: порок сердца иклаустрофобию, и затеял это преступление (эту бодягу). Он вас похитил, запугалвашу жену и, пользуясь ее неопытностью и страхом, намеревался сохранить вашепохищение в тайне и после вашей смерти, которую он выдал бы за естественную. Вслучае вашей естественной смерти он получит приличную страховку и, избавившисьот компаньона, оставит вдову Лелю с носом.

— Софья Адамовна, — зачарованно прошептал Турянский, — выопасный человек.

Я была страшно горда! Горда невероятно, а потомувоскликнула:

— Это еще не все, кто-то уже вторично пытался потребовать сЛели выкуп. Такса сильно снижена — всего сто тысяч долларов.

Турянский опешил:

— Когда?

— Да вот совсем недавно, несколько часов назад, когда вы ужебыли в бегах. Кстати, как вам удалось выбраться из подвала и почему выприбежали ко мне?

Турянский, держась за сердце, поведал:

— Я был в очень критическом состоянии, буквально умирал ипросил о помощи. Каждый день Равиль заглядывал ко мне и вел себя издевательски.Было очевидно, что он жаждет меня добить.

— Кстати, вы совсем неплохо выглядите, — заметила я, имея ввиду чистоту его костюма. Турянский горестно закатил глаза.

— Эти варвары держали меня в идеальных условиях, — простоналон. — Даже вкусно кормили. Если вы заметили, в той комнатке есть даже душ.

— К сожалению, не имела такой возможности, — разочаровалаего я. — Да это и неважно. В чем же заключалась экзекуция, раз условия былихороши? Этак вы и сто лет там могли прожить.

— Вряд ли, — усомнился Турянский. — Каждый день Равильрассказывал мне, как безнадежно мое положение. К тому же я жутко переживал заЛелю. Девочка совсем беззащитна. Эти подлецы способны на все, способны нанестии ей вред. Равиль очень старательно вызывал у меня панику, по несколько раз надню спускался в подвал и твердил: «Ты труп! Ты труп!» Да я и сам понимал, чтопопал в западню, из которой вряд ли есть надежда выбраться.

— Он нарочно расстраивал вас, чтобы вызвать сердечныйприступ, — проявила я сметливость.

Заплывшие жиром глазки Турянского наполнились ужасом.

— Именно! — закричал он, но, вспомнив про бабу Раю, охавшуюза дверью, лихорадочно зашептал:

— С этой же целью, уходя, Равиль гасил свет. Боже, как этобыло мучительно. Порой мне казалось, что все. Еще немного — и я точно умру.

— Но все не умирали и не умирали.

— Да, — не без самодовольной важности согласился Турянский.— К своему удивлению, я оказался гораздо крепче, чем предполагал. Стоитпризнать: я крепкий мужчина. Приступы были, но я выжил.

— Но как же вам удалось сбежать? — с недоумением воскликнулая, не слишком рассчитывая на халатность Равиля.

— Сегодня, — начал свой рассказ Турянский, но я вынужденабыла его перебить.

— Уже вчера, — уточнила я.

— Да, вчера вечером ко мне заявился, — здесь Турянский,стараясь добиться эффекта, выдержал паузу и с пафосом закончил:

— Геннадий!

— Перцев! — ахнула я.

— Да, он, — глаза Турянского полыхнули ненавистью. — Генкавел себя вызывающе, оскорблял меня, называл старой скотиной.

— Будто сам намного моложе, — ядовито вставила я, вспоминаяплешь Перцева.

Турянский наградил меня благодарным взглядом и продолжил:

— Перцев долго издевался надо мной, расписывал, какзавладеет моими капиталами, как вышвырнет из дела моих друзей. В конце концовон сказал мне немыслимую вещь. «Ты скоро сдохнешь, а я женюсь на твоей Леле», —сказал Перцев и вышел.

— Не может быть! — воскликнула я.

— Так он сказал, — горюя, повторил Турянский. — Тут уж мнестало совсем нехорошо. Сердце, сердечный приступ. Я упал, начал задыхаться,хотя эти изверги еще и не погасили свет. Перцев, довольный собой, вернулся,склонился надо мной и рассмеялся мне прямо в лицо. «Сдохнешь! Сдохнешь!» —кричал он.

— Какая жестокость!

— Ну да, так и было бы, но, Софья Адамовна, не понимаю, начто он рассчитывал? Видя его решимость, я осознал, что мне конец, но и ему отэтого мало пользы. Нет, — Турянский покачал головой, развел руками и повторил:

— Не понимаю, как он мог на такое пойти и на чторассчитывал?

Сложно не поразиться такой наивности. Лично я поразилась.

— Перцев рассчитывал на то, что вы умрете от сердечногоприступа, — я просветила Турянского. — Приступа, помноженного на клаустрофобию.Вы умрете, а Перцев с Равилем быстренько погрузят вас в машину и повезут вбольницу, где доктора и установят вашу естественную смерть. И запестрятсообщения в газетах: «Банкир Турянский умер прямо на рабочем посту!» И все втаком роде.

— Но Леля! Леля! — страдая, закричал Турянский. — Леля недала бы им сделать этого! Леля сказала бы, что я похищен. Вы же самиутверждали, что эти скоты требовали выкуп. Их погубила бы жадность. Леляобратилась бы в милицию, тут же завели бы уголовное дело. Нет, Сонечка, онидураки. В случае моей смерти все раскрылось бы.