Кавалерия Лорис-Меликова обнаружила турок на позиции, расположенной на горах Борлук, которые высятся над долиной Пазарчика на западе. Лазарев отправил составную бригаду Цитовича усилить кавалерию, приказав ей на следующее утро вступить в бой с турками (с бригадой Ахмет-паши).

А тем временем передовой разведывательный кавалерийский отряд майора Витте попал в переплет. Войдя в Хачихалил, он обнаружил следы лагеря турок, в котором они ночевали накануне, а потом двинулись в сторону Магарчика, собираясь, очевидно, выйти на дорогу в Визинкей. Витте решил преследовать врага до самого ущелья Магарчика, а затем повернуть на восток, в сторону Пазарчика. Кавалеристы добрались до селения Магарчик, но турок здесь не застали. Они прошли по ущелью 3 км от его конца, а когда поднялись по тропе, ведущей на восток, в Пазарчик, неожиданно оказались в самой гуще маршировавшей колонны турок. Русские кавалеристы пробились через эту колонну, потеряв 40 человек и 70 лошадей, и, поплутав по дикой горной стороне, 15 октября добрались до своих.

Турецкая бригада, на которую наткнулся Витте, на самом деле шла не в Визинкей, а в Пазарчик. В ночь с 12 на 13 октября Мухтар получил сведения о том, что русские приближаются к Пазарчику. Вечером 13-го генерал Лазарев лично провел разведку турецких позиций выше этого селения и обнаружил, что враг разместил пушки и пехоту на высотах в 3 км севернее и северо-восточнее этого села, но не догадался занять гору Сатир («Колун»), расположенную в 3 км юго-западнее его. Поскольку это направление было для русских самым важным, Лазарев приказал Цитовичу занять на рассвете 14 октября гору Сатир. Однако поздно ночью 13-го турецкая бригада, имевшая стычку с Витте, приблизилась к ней с северо-запада, двигаясь по ущелью, ведущему в Пазарчик, и на рассвете 14 октября турецкая пехота начала подниматься на гору Сатир. Цитович решил без промедления завладеть ею. Он разместил орудия и кавалерию вокруг Пазарчика, намереваясь атаковать противника на высотах, расположенных северо-восточнее этого села. Одновременно, пока Ахмет-паша перебрасывал туда три батальона, которые должны были помочь туркам, засевшим на горе Сатир, Цитович повел свой Дербентский полк на штурм этой горы. У него было всего 4 батальона пехоты и кавалерия против 12 турецких батальонов, но он воспользовался тем, что противник разделил свои войска на две части. Турки не имели времени окопаться и, не выдержав штыковой атаки русских, бросились бежать вверх по склону Борлук-Дага, расположенного в 3 км к западу от Сатира.

В это время подошел Шелковников с 4-м полком кавказских стрелков, двумя батальонами Севастопольского полка и 4 горными орудиями. Он тут же оценил обстановку и решил сбросить турок с крутых, высоких склонов Борлук-Дага. По его мнению, эта гора занимала ключевую позицию на всем Аладжийском фронте. Она располагалась в 2,5 км южнее руин Борлукской крепости (она контролировала длинное ущелье, ведущее в Магарчик), в 5 км южнее Сиври-Тапы (мощного пункта на более высокой Визинкейской позиции) и всего лишь в 10 км от Магарчика, где по крутому, глубокому ущелью проходила тропа из Визинкея в Саганлуг – главная тыловая дорога армии Мухтара. Атака Дербентского полка была проведена великолепно – в живописной манере ушедших лет: на ветру развевались флаги, гремели трубы. Гору Борлук, где турки не успели окопаться, что всегда придавало им уверенности и помогало отразить русскую атаку, взяли штурмом, и 9 турецких батальонов с батареей ушли на север, надеясь укрыться за укреплениями Сиври-Тапы. Здесь к ним в течение дня присоединились подкрепления, присланные Мухтаром.

Даже 13 октября турецкий командующий упорно отказывался поверить, что мощные силы русских обошли Аладжийскую позицию с фланга. Он предпочитал считать их движение простой демонстрацией, предпринятой легкими силами, и был убежден, что бригады Ахмета, получившей подкрепления из Кагизмана, вполне достаточно, чтобы гарантировать безопасность его тыла. Эта уверенность подкреплялась тем, что черкесский генерал Кундуков, командовавший шестью батальонами и 2 тыс. черкесов на крайнем правом фланге Мухтара, ничего не сообщал о перемещении русских, хотя его патрули находились в селении Аладжа и даже в Аламе, всего лишь в 15 км от Дигора. Впрочем, к утру 14 октября иллюзии Мухтара развеялись. Он отправил в Пазарчик еще 6 батальонов и одну батарею из Яйла-Налбанд, однако из-за плохих дорог они продвигались очень медленно. Узнав, что русские овладели горами Сатир и Борлук, офицер, командовавший этими подкреплениями, велел идти к Сиври-Тапе, где ночью 14 октября сосредоточились 15 батальонов и 2 полевые батареи.

В эту же самую ночь ситуация для Ахмет Мухтара прояснилась. Он созвал военный совет. Никто из присутствовавших на нем не сомневался, что на следующее утро русские начнут общий штурм с севера и юга треугольника Сиври-Тапы, Визинкея и Авлиара. Положение главных сил турецкой армии на Аладжийских горах стало критическим. Начальник штаба Казим-паша считал ситуацию отчаянной и предложил начать переговоры о капитуляции. Однако гази был настроен воевать – другого выхода он не видел. Впереди оставалось еще около 12 часов темноты; за это время можно было отвести часть войск и вооружения в Карс. Мухтар надеялся, что сильные от природы и хорошо укрепленные позиции, удерживаемые в ходе упорных боев арьергардом, позволят ему продолжить на следующий день передислокацию войск с востока на запад, и он сможет с частью своей армии уйти в Саганлуг, в то время как арьергард успеет укрыться за стенами Карса. Однако этот план был осуществим только в теории; на линии турецкого фронта, шедшей с востока на запад, почти не было удобных троп, а единственная дорога от Яйла-Налбанд до Сиври-Тапы огибала с севера Борлук-Даг. Борлук был уже в руках русских, которые могли предвидеть, что турки на следующее утро попытаются атаковать Сиври-Тапу.

У Ахмет Мухтара было теперь 25 батальонов (более 10 тыс. человек), которые стояли лицом на юг, напротив Лазарева. Атаку основных русских сил с севера должны были принять на себя еще 35 батальонов (включая 4 в Визинкее), 2,5 тыс. кавалеристов и 24 орудия. Таким образом, около 15 тыс. пехотинцев удерживали бы фронт длиной 25 км. Предполагалось, что русские силами не менее 15 тыс. человек при поддержке мощной артиллерии атакуют на узком участке фронта длиной 5 км, между Чифт-Тепеси и Авлиаром.

В 7 часов утра 15 октября 48 пушек Геймана и 16 орудий фон Шака открыли ураганный огонь по укреплениям Авлиара, который очень быстро заставил замолчать турецкую артиллерию. Однако пехота противника продолжала сидеть в двух линиях траншей, окружавших гору. В 10 часов турецким батальонам, находившимся в резерве позади горы, удалось отбить попытку Геймана обойти позиции турок с северо-запада, и только в час дня батальоны грузинских и пятигорских гренадер начали штурм Авлиара. Два турецких батальона, засевшие на этой горе, сражались до последнего человека, а резервные отступили на Сиври-Тапу. Исход битвы решила русская артиллерия. Гейман потерял 700 человек, в основном из числа ереванских гренадер, которые шли в атаку с северо-запада. К 2 часам дня первый акт сражения закончился – русские взяли Авлиар.

Примерно в то же самое время Лазарев одержал не менее важную победу. Ему были даны инструкции не наступать, пока не подойдут войска Геймана.

Главные фортификационные сооружения на Сиври-Тапе смотрели на север. Лазарев приказал Шелковникову атаковать их с тыла силами двух бакинских и двух севастопольских батальонов при поддержке 20 орудий. Одновременно Цитович должен был обрушиться на южный склон горы со своим Дербентским полком под прикрытием 12 орудий. Планировалось, что генерал Гурчин с 4-м полком кавказских стрелков и двумя другими батальонами Севастопольского полка будет прикрывать правый фланг и тыл Шелковникова от турецких контратак с высот, расположенных к северо-востоку от Пазарчика или с Чифт-Тепеси. Два полка 40-й пехотной дивизии при 20 орудиях стояли в резерве у селения Пазарчик, а два других полка этой дивизии защищали коммуникации, идущие в Дигор, и оставленные в этом селении обозы. Таким образом, Лазарев бросил в бой только 11 батальонов, оставив 12 – в резерве; он предпочел положиться на кавказские батальоны, умевшие воевать в горных условиях. Эти батальоны были вооружены берданками, в то время как 40-я пехотная дивизия имела только старые ружья, выпущенные после окончания Крымской войны.