Другой, более интересный вариант предложил прибывший в русскую ставку генерал (бывший полковник) Шелковников, герой недавнего наступления на Черноморском побережье, разгромивший турок в Абхазии, которого называли «кавказским Скобелевым». Этот офицер выдвинул идею маневра, с помощью которого русские, двигаясь с востока, должны были обойти в глубоком тылу все турецкие позиции на Аладжийских высотах. Русские отряды с 10–12 сентября вели разведку долины Арпа-Чая по всей его длине от Куючука до Кулпа. Удобный брод для войск и караванов с припасами был обнаружен в районе поста Камбинского, в 20 км южнее руин города Ани. Офицерские патрули провели разведку правого берега Аракса южнее Аладжийского массива. Они добрались до очень важного слияния дорог в селении Дигор; отсюда шли тропы в Кагизман и Кулп на Араксе, в Пазарчик и далее в Визинкей, западнее Аладжи, и в Кале, расположенный восточнее этого массива. Русские патрули безо всяких помех дошли до самого Пазарчика (в 13 км юго-восточнее Визинкея и всего лишь в 10 км южнее Авлиара). Турецких патрулей в этих краях они не встретили; очевидно, Мухтар-паше и в голову не могло прийти, что русские решатся обойти Аладжийский массив с тыла.

В конце концов 23 сентября Шелковников получил разрешение взять 5 отборных батальонов с 2 ротами саперов, 2 казачьими полками и 12 пушками и, отправившись в тыл турецкого фланга, разгромить турок, где это будет возможно.

Мухтару доложили о перемещении русских войск по берегу Арпа-Чая, и 25–26 сентября он отправил отряд под командованием Ахмет-паши (6 батальонов, 3 эскадрона сювари при 6 орудиях и несколько сотен курдов) с приказом занять позицию в ущелье Дигор-Чая, расположенном на полпути от селения Дигор до поста Камбинского. Одновременно он распорядился укрепить фортификации на Сиври-Тапе, а по обе стороны от Пазарчикской седловины возвести земляные валы.

После 15 сентября Ахмет Мухтар не был уже столь уверен в победе, как раньше. Он узнал, что Дорис-Меликов получил значительные подкрепления; в то же самое время его собственные войска страдали от недостатка теплой одежды и продовольствия, а плохо оборудованные госпитали в Карсе были забиты больными и ранеными. Курды и черкесы, как все горцы, инстинктивно не любившие воевать зимой, дезертировали во все возраставших количествах, и многие резервисты тоже задумывались о том, как бы уйти из армии.

Многие члены штаба Мухтара выражали недовольство его решением ждать нападения усилившейся русской армии на весьма растянутый турецкий фронт. Накануне начала русского наступления турецкий командующий, посоветовавшись с Эмир-пашой (еще одним немецким командиром) и Хусейн-пашой, которые только что прибыли из Стамбула, запросил по телеграфу разрешения отойти к Саганлугу, отметив при этом, что его войска готовы умереть, защищая его. Однако ответа он не получил; его предложение опоздало, поскольку через несколько часов русские перешли в наступление.

План сражения 2 октября был разработан Обручевым, утвержден великим князем и выполнен Лорис-Меликовым. Наступление, целью которого являлся захват Авлиара, в ходе событий ограничилось лишь атакой на Большие и Малые Ягны. Атакующие войска разделили на три мощные колонны. Правое крыло, наступавшее по линии главного удара, прикрывалось левым крылом. Вполне естественно, что правое крыло было самым сильным (в него входили 30 батальонов, а в левое – всего 10). К несчастью, третья колонна, составлявшая главный резерв, оказалась размещенной в 12 или 15 км от атакующих частей. Правое крыло состояло из пяти отдельных колонн, и приказы, которые получали их командиры, были, по-видимому, не вполне четкими.

Неудачное расположение войск усиливалось плохой организацией движения. В этой местности совсем не было воды, но никто не позаботился о том, чтобы войска не страдали от жажды. Колонны, атаковавшие Ягны, проделали ночной марш в 20 или 22 км из лагерей Полдервана и Кюрюк-Дере и к началу битвы оказались совершенно измотанными. Кроме того, ориентироваться в ночной тьме было очень трудно, а время (что характерно для всей этой кампании) рассчитали неправильно.

Трудный ночной марш, после которого русские прибыли на место с опозданием, и неудачное размещение колонн Комарова и Граббе позволили талантливому немецкому командиру, защищавшему Малые Ягны, подготовиться утром к отражению атаки. Он оставил четыре батальона оборонять укрепления, а четыре других распределил между горой и дорогой, идущей в Карс, поставив перед ними задачу прикрывать весьма уязвимый западный фланг. Вдоль Карской дороги он расположил кавалерию с конной батареей, а Хусейн-паша, которого он успел предупредить в 5 часов утра, выслал ему из Визинкея семь батальонов и две батареи.

Русская кавалерия появилась в 3 км северо-западнее Халефоглы и вступила в бой с турецкой конницей, а поскольку ее поддержала пехота, Граббе и Комаров отправили четыре своих батальона на запад, велев им помочь кавалеристам.

В 8 утра полковник Пятигорского полка, не получив приказа, атаковал Малые Ягны с востока, но был отброшен, понеся большие потери. Тогда Граббе велел Перновскому полку атаковать эту гору с севера, но, несмотря на поддержку двух батальонов Тифлисского гренадерского полка, атака захлебнулась. К 10 часам утра Мехмет-бей, получив батальоны Хусейн-паши из Визинкея, начал контратаку на правом фланге русских. Сювари и курдские конники сумели даже обойти русскую пехоту с фланга, но их отбросили северские драгуны и казаки. Они преследовали турецкую кавалерию почти до самого Карса. Только попав в пределы досягаемости снарядов крепостной артиллерии, они повернули назад.

Комаров тем временем отбил турецкую контратаку, но силы его уменьшились. Вскоре после полудня у него появился последний шанс захватить Малые Ягны. Батальоны Мехмет-бея, защищавшие эту гору, очень сильно пострадали от концентрированного огня 24 русских орудий, а войска, отброшенные Комаровым, были измотаны боем и отошли в долину Калекёй (в 2,5 км юго-западнее горы). В 2 часа дня офицеры, окружившие Комарова, кричали ему: «Кавалерия! Бросайте в бой кавалерию!» Полковник князь Эристов (грузин по национальности) с двумя сотнями кубанских казаков поскакал галопом к западному склону Малых Ягн, а две сотни чеченцев и сотня ахалцыхских татар с еще большим пылом налетели на траншеи турок у подножия горы и порубили саблями их пехоту. Тут бы русским командирам и бросить все свои войска на штурм; воодушевленные примером кавалеристов, два батальона Перновского полка бросились в атаку на траншеи турок слева от их нерегулярной конницы. Однако сил взять Ягны у русских не хватило; когда прибыли свежие кавалерийские части, им оставалось только прикрывать отступление измученных боем перновцев. Полки Комарова и Граббе совершили 20-часовой марш и с 5 утра воевали, однако ни одна часть из резерва не смогла поддержать штурм.

Резервные колонны в течение ночи двигались на юг по долине, которая тянулась от озера Меск до горы Большие Ягны. На рассвете их командир генерал Соловьев приказал сделать остановку в 3 км к северо-востоку от Больших Ягн и в 5 км восточнее Малых Ягн. На несколько часов о нем просто забыли. Генерал Соловьев не получал никаких приказов, а сам не проявлял никакой инициативы. Позже, в течение этого дня, ряд соединений Соловьева весьма неудачно использовали для поддержки генерала Геймана в районе Больших Ягн, и в одно время грузинские гренадеры оказались позади Малых Ягн. При этом их командир не имел никакого понятия о том, как сильно нуждались в них войска, штурмовавшие эту гору, а Комаров не знал, что они находятся неподалеку.