– Черт… проклятый растяпа… черт! – Марк ползает на коленях и ругает себя. – Ведь знал, что надо положить их в сумку. – Он в отчаянии хватает листы бумаги. Один улетает на середину дороги.

Нас начинает смешить собственная беспомощность. Мне хочется спросить, о чем эта книга, но я решаю, что время не самое подходящее. Я подбираю листок за листком и стряхиваю с них пыль.

– Ты даже не захотела сказать «прощай»? – бормочет он, поднимая с дороги оставшиеся страницы.

– Мне надо пойти домой, снять эту прокуренную одежду. – Я улыбаюсь ему. – Как Джесс? Ничего?

– Нормально.

– Извини. Я не хотела причинить тебе неприятности. Может, тебе надо было остаться с ней?

– Я должен отвезти это одному человеку, это быстро, – говорит он.

– Ее нельзя винить за подозрительность, на ее месте я бы тоже…

– Мы ведь знаем, что ничего не случилось, так что мы можем не чувствовать себя виноватыми.

Я киваю.

Он выпрямляется, и я тоже. Он берет велосипед и идет рядом со мной.

– Вот я и пришла. – Я останавливаюсь возле красной двери с отслаивающимися кусочками краски. – До встречи.

Марк ничего не говорит.

– Пока. – Я поворачиваю ключ, понимая, что он не ушел.

– Кэти?

– Да?

– Мне надо было сказать тебе – ну, про Джесс.

– Не беспокойся, это не имеет значения, – заявляю я, хотя дрожь в моем голосе говорит о противоположном.

– Мне бы хотелось снова тебя увидеть. Ведь нет ничего зазорного, если мы встретимся и…

– Попьем кофе?

– И съедим по сдобной булочке?

Я улыбаюсь.

– Ты знаешь, где я живу.

– Отлично. Друзья?

Ох! Это больно. Неужели он решил сказать это, чтобы я больше не приставала к нему?

– Друзья, – отвечаю я, обхватив себя за плечи дрожащими руками. Он садится на велосипед и уезжает. Рукопись вернулась на прежнее место. Он машет мне одной рукой. Этот маневр кажется мне опасным.

– Удачи с книгой! – кричу я ему. Хотя больше мне хочется крикнуть: «Будь осторожен!» – но я не хочу, чтобы он подумал, что я говорю, как его мать.

Дом довольно новый, современной архитектуры, к нему ведет крутой спуск. Мама предупредила меня о крутизне дороги и посоветовала двигаться на передаче и не пользоваться тормозом ни в коем случае. Я купила себе подержанную машину, она мне нравится – маленькая, серебристая, сверкающая и быстрая. Следующая моя задача – поиски съемного жилья.

От долгой дороги мои ноги затекли и болят. Я приехала бы на место на полчаса раньше, если бы не заблудилась среди множества извилистых узких дорог, которые выглядели все одинаково и, казалось, вели в никуда. На доме Беллс нет никаких табличек, и мне просто повезло, что я заметила высокого широкоплечего парня в спортивном костюме, ярко-синем свитере и с идентификационной карточкой на шее. Он махнул мне рукой, показывая, куда ехать. Я сразу узнала его по фотографии из альбома сестры.

– Привет, я Тед, – говорит он, протянув мне большую руку. Я жму ее. У него кудрявые темные волосы и ярко-голубые глаза, которые, кажется, выскакивают на лоб от энтузиазма.

– Привет, Тед. Я Кэти, сестра Беллс.

– Привет, сестра Беллс. Добро пожаловать в Уэльс.

На улицу выходит высокий темноволосый мужчина и тоже здоровается со мной, спрашивает, как я доехала. Это Роберт, один из кураторов Беллс. Он приглашает меня в дом и ведет по длинному коридору мимо доски, на которой висят объявления и снимки, посвященные событиям текущего месяца. Мы приходим на кухню.

– Замечательная сегодня погода, правда? – говорит Тед, идущий за нами. – Обещали проливной дождь, а не выпало ни капли.

– Тед помешан на погоде, – с сухим смешком замечает Роберт. – Он знает абсолютно все о погодных фронтах.

Кухня светло-желтая, цвета примул, и безупречно чистая, нигде ни пятнышка, ни бумажки. Мне нравится. В центре стоит длинный деревянный стол. Стеклянные двери за ним открываются на террасу и в сад.

– Какой приятный дом, – хвалю я.

– Нам он нравится, – с гордостью сообщает Тед.

– Беллс спустится через минуту, она слышала шум машины. Хочешь чай? Кофе? – Роберт берется за чайник.

– Я бы выпила чаю. Спасибо.

– Ты ведь здесь еще не была, да? – спрашивает он.

– Нет. – В его тоне я не услышала ни малейшего упрека, но невольно чувствую огромную вину за то, что до сих пор совершенно не интересовалась, где живет моя сестра. – Я хочу, чтобы Беллс устроила для меня экскурсию. – Над большим холодильником висит черно-белая фотография Беллс – она в своих штанах-дангери стоит возле тачки, наполненной яблоками, и улыбается, выставив большие пальцы. Роберт замечает, куда я смотрю.

– Беллс – замечательная девушка, – говорит он. – Она всегда чем-то занята. Не может просто так сидеть без дела, верно, Тед?

– Никогда не сидит, – подтверждает он. – Мы с Беллс ходим вместе в колледж. Каждый понедельник ходим. Мы изучаем всякую всячину, вроде искусства и письма, а я еще учусь танцевать.

– В самом деле? Какие танцы?

– Бальные.

На другой стене висит другой снимок, и Тед подводит меня к нему.

– Угадай, где я? – спрашивает он. Я всматриваюсь и вижу Беллс в костюме Элвиса, играющую на теннисной ракетке, как на гитаре. Тед стоит за ней в блестящем трико и с огромными накладными бакенбардами. Он бьет в барабан.

– Вот это ты! – говорю я, ткнув пальцем.

– Классно, правда? – смеется он. – Это был мой день рождения. Все нарядились в Элвиса Пресли. Мы с Беллс выступили вместе. Нашу группу мы назвали «Золотые рыбные палочки».

– В самом деле, классно, – улыбаюсь я. – А почему «Золотые рыбные палочки»?

– Ну я ведь люблю рыбные палочки, – отвечает он так, словно мне самой следовало это знать, и выходит из кухни.

– Как себя чувствует твоя мама? – спрашивает Роберт.

– Неплохо. Она огорчается из-за того, что не может водить машину, но папа терпеливо помогает ей во всем. Он выполняет ее поручения, например, убирает фотографии в альбом и делает другие вещи, которые неизбежно приходится делать.

Роберт с облегчением вздыхает.

– Знаешь, мы так волновались.

– Беллс говорила с тобой о маме?

– Нет, нет. – Он качает головой. – Она никогда не станет это делать.

Мне не терпится ее увидеть, и я спрашиваю, можно ли мне подняться наверх, но тут сестра приходит сама. Она одета в спортивные штаны и черную майку с серебряной звездой, мой подарок.