– Пошли, – шепнул я Лере.

Пригнувшись, чтобы ветер не так сильно сбивал с ног, мы двинули в сторону, откуда, как нам казалось, мы и пришли, но довольно скоро поняли, что заплутали. Белизна застилала глаза, не давая рассмотреть пространство вокруг, а ветер, усилившийся до небывалой скорости, мешал идти.

– Стойте! – сквозь свист вьюги услышал я голос Марка.

И выстрелы. Не могу сказать, близко ли от меня стоял преподобный, но стрелять он умел – одна из пуль ужалила меня в ногу, и я со стоном упал на землю.

– Папочка!

Лера подскочила ко мне.

– Просто задело. Не страшно! А ты – беги! – прохрипел я. – Беги, я его остановлю.

– Нет, я без тебя не пойду! Я боюсь.

– Не бойся! Иначе…

Надо мной нависла тень.

– Далеко собрались? – ухмыльнулся Марк.

Сквозь адскую боль, сжав волю в кулак, я бросился на священника и повалил его с ног. Хоть на вид он и был щуплый, но оказался крепким и жилистым, и заломить руки ему не получилось. Эх, сейчас бы те самые суперспособности! И почему их нет, когда они так нужны?!

Марк пару раз ударил меня в челюсть, но я его не отпустил, продолжая прижимать к земле.

– Ты глупец! – прохрипел Марк, пытаясь вырваться. – Она уже обречена!

– Что?

– Лера обречена. Вам не убежать. Даже если ты убьешь меня! Она подписала себе смертный приговор!

– Нет! – закричал я и со всей силы тряхнул преподобного. Тот ударился о торчащий из снега ледяной торос, кожа на взмокшей от пота голове лопнула, из раны хлынула кровь. Марк на это лишь шире улыбнулся.

– Тебе ее не спасти! Она будет платой Зодчему за строительство Обители!

– Ты больной!

Я пару раз ударил преподобного по лицу, пытаясь убрать эту жуткую ухмылку, но тот лишь клацнул челюстью.

Земля вновь задрожала – еще один блок вылез из снега, совсем рядом от нас.

– Столпы мира рушатся, из них мы и построим Обитель, в которой укроемся, когда будет гореть старый мир! А девочка была изначально обречена. Она – плата за новый мир!

Я начал бить Марка все сильнее и сильнее, в какой-то момент потеряв всякую власть над эмоциями. Мне хотелось забить его до смерти, превратить в кровавый фарш. И вдруг почувствовал, что животное, до этого крепко спящее глубоко внутри, начало пробуждаться. На руках затрещала кожа – то ли от мороза, то ли от того, что тело начало трансформироваться. Руки налились теплотой и тяжестью. Я зарычал.

Марк, до этого продолжавший веселиться и улыбаться, изменился в лице. Впервые за все это время радость сменилась страхом.

– Демон! – простонал он. – Демон!

Я ничего ему не ответил, лишь занес руку над головой, намереваясь поставить точку в этой борьбе.

– Нет! – Клим выскочил из снежной пелены, как черт из табакерки. – Не убивай его!

– Вовремя ты! – сплюнул я.

Все равно что рыгнуть во время секса – все желание превращаться в монстра куда-то улетучилось.

– Он заключил договор с Зодчим, и только он сможет его аннулировать. А если убьешь, то и вернуть ничего уже нельзя будет.

– Если убью, то договор аннулируется, – буркнул я.

– Нет. Зодчий начал воздвигать Обитель, а значит, доделает ее до конца, что бы мы ни предпринимали. А потом возьмет платой жизнь твоей дочери. Он единственный, – Клим кивнул на Марка, – кто может изменить условия договора. Поэтому я его и не убил тогда.

Первая волна ярости схлынула, оставляя после себя какую-то бездонную пустоту и апатию.

– Тогда давай, меняй договор! – сказал я Марку, но тот лишь сухо рассмеялся.

– Макс, времени мало! Сначала нужно остановить – хотя бы на время – Зодчего!

– Вот и останавливай! Мне плевать на все это! На все ваши разборки! Да гори оно все огнем! – не выдержал я.

Но вместо этого еще сильнее повалил снег – похоже, сегодня разом выпадет месячная норма осадков.

8

Я вел за собой Леру, Клим – Марка. Похоже, парень действительно решил вытащить священника из Зоны. Но у меня на его счет были собственные планы.

– Куда дальше? – спросил Охотник у Марка.

Тот показал рукой вперед, отвечать не стал.

– Точно?

– Да, блин, все равно вы ничего не сможете сделать. Все равно…

Клим наотмашь ударил его кулаком по раненой щеке. Священник рухнул в сугроб.

– Ты нас водишь кругами – думаешь, я не заметил, да? – Парень вскинул автомат и наставил его на Марка. Тот пытался выбраться из снега. Сверху его рану запорошило снегом, отчего он стал похож на клубничный пирог, щедро сдобренный сахарной пудрой.

– Ты же типа его вытащить хотел? – спросил я.

Клим сплюнул.

– Доставить живым, да, но не целым и невредимым. Такое было условие. Разговаривать сможет, если что… – усмехнулся парень. – А ты что, чем-то недоволен?

– Нет, я только за…

– Папа-а, – одернула меня Лера. – Он на самом деле хороший.

– Кто? Марк?

– Да. Он просто запутался, поэтому всем врет. Такое бывает со взрослыми. Они хотят быть полезными, но делают все так, что становится только хуже.

– Типа младенец наставляет на путь истинный, да? – подмигнул мне Клим, но откровенничать с ним мне хотелось еще меньше, чем с Марком.

– Типа того, – буркнул я, а потом опустился на колено перед дочкой. – Послушай, дальше могут произойти страшные вещи.

– Страшные? Страшнее, чем те, что уже были?

– Да, все может измениться, – перешел на шепот. – И даже я…

Лера кивнула.

Что, вот так вот просто? Я-то думал, что мне придется объяснять, что со мной могут произойти метаморфозы, из-за которых я могу стать Зверем. На время. Или даже навсегда.

– Я знаю, папочка. Ты сделаешь все хорошо!

– Спасибо, малыш! – я поцеловал девочку в щеку.

Клим тем временем пинал Марка ногами:

– Куда нам идти, тварь? Куда-а, отвечай?

Я положил руку на плечо охотнику. Тот резко развернулся, вскинул автомат:

– Что, тоже хочешь? – процедил он.

– Просто хотел сказать, что мы уже пришли. – Я показал ему в ту сторону, где сквозь бушующую метель был виден контур церкви. Обитель. Только почему-то она выглядела заброшенной, а в лунном свете и вовсе зловещей.

– Отлично! И где же наш друг? – бросил Клим, поднимая Марка.

Темного Зодчего нигде не было видно.

– Не знаю. Может, он внутри… затаился, – предположил я.