Тем более что именно Полина имела на него право, ведь онабыла старшей дочерью сразу двух представителей рода Шаховских!

– Кажется, мы приехали, – подал голос Марк икивнул головой на указатель с надписью «Васильковск».

– Да, – согласилась Аня. – Старинное здание,обнесенное парком, видите? Это дом инвалидов.

– Нам туда? – несказанно удивился Суханский.

– Туда, – эхом повторила Аня, вспомнив, какприезжала сюда вместе с Петром два года назад и встречалась с Полиной. Хотявстречей это вряд ли можно было назвать – женщина ни на кого не реагировала ивряд ли что-либо понимала. Дочка Элеоноры и Сергея была как растение: неподвижная,безмолвная, не мыслящая и мало что чувствующая…

Поток воспоминаний был прерван очередным вопросом Марка:

– Выходит, Элеонора Георгиевна сделала стражемфамильного сокровища инвалида?

Аня хотела его поправить, сказать, что не стражем, авладельцем, но воздержалась. Вместо этого она бросила:

– Вот мы и на месте. – И, подъехав вплотную кчугунному забору, заглушила мотор.

Они вышли из машины. Миновав заснеженный парк, приблизилиськ крыльцу. Привязав Данилку к деревянным перилам лестницы, поднялись по ступеням.Едва Аня с Марком оказались в холле, как к ним навстречу кинулась молоденькаясанитарка в форменном костюмчике и затарахтела:

– Наконец-то вы приехали! Вас уже давно ждут. Нашдиректор господин Паньшин…

– Стоп, стоп, девушка, – оборвал ее Марк. –Кажется, вы нас с кем-то перепутали, и господин Паньшин ждет не нас.

– Не вас? – Она захлопала тщательно накрашеннымиресницами. – Вы не из благотворительного фонда «Рука помощи»?

– Нет, мы частные лица, – ответила Аня. –Пришли навестить Полину Невинную. Вы позволите нам пройти?

– Сейчас у нас тихий час. Ждите до четырех.

– Пожалуйста, девушка, пустите нас…

– Нет и нет! – отрезала та. – У нас тутстрогие порядки.

Аня беспомощно посмотрела на Марка. Она не знала, какуговорить девушку пропустить их – Аня не умела ни уламывать, ни заговариватьзубы, ни подмасливать подарками или деньгами, ни требовать, и надеялась, чтоэто по силам Суханскому. Но Марк тоже был не из породы «пробивных», поэтомумолчал. Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы в фойе не появился мужчинав белом халате. Увидев его огненную шевелюру, Аня сразу признала в медикеглавного врача Карцева и даже вспомнила его имя.

– Евгений Геннадьевич! – вскричала Аня, кидаясь кглавврачу. – Вы меня, наверное, не помните…

– Почему же? – широко улыбнулся он, сверкнувзолотыми коронками. – Вы к нашей Полинке пару лет назад приходили. Садвокатом госпожи Новицкой.

– Надо же – помните! А ведь я тогда совсем иначевыглядела… – И Аня мысленно содрогнулась, вспомнив, какой в то время былашишигой. – А можно нам Полину проведать?

– Да пожалуйста. – Карцев сделал приглашающийжест.

– А как же тихий час?

– Ну вы же не будете шуметь, правда?

Аня клятвенно обещала вести себя тихо, и Евгений Геннадьевичсобрался проводить их до комнаты Полины, но тут явились представителиблаготворительного фонда, и главврачу пришлось переключить свое внимание наних. Марк с Аней поднялись на второй этаж без сопровождающих. Дверь в палатуПолины была не заперта, поэтому они беспрепятственно вошли в нее.

Комната была именно такой, какой Аня ее помнила: небольшая,но обставленная всем необходимым. Большую часть пространства занимала широкаякровать – на другой Полина бы просто не поместилась, она была очень полной ещетогда, два года назад, теперь же стала просто огромной, набрав, наверное,килограммов двадцать.

Аня внимательно посмотрела на лежащую женщину, прислушаласьк ее дыханию и, убедившись, что та спит, шагнула к кровати. Марк тихонькодвинулся следом. Склонилась над спящей сестрой (подумать только – Полинаприходилась ей именно сестрой!), Аня легонько тронула шнурок, обхватывающий еешею. На нем что-то висело, и это что-то пряталось под складками ночной рубашки.Аня аккуратно потянула шнурок, и из-под выреза горловины показался небольшойситцевый мешочек.

– Это «Слава»? – взволнованно прошептал Марк.

– Пока не знаю, – так же тихо ответила Аня икоснулась мешочка пальцами. К ее удивлению, они не ощутили ничего твердого. Подситцем было что-то мягкое и шуршащее, будто трава. – Нет, это не«Слава», – сказала Аня. – Похоже на сушеную лаванду… Я слышала, онапомогает при нарушении сна.

Марк, не поверив, протянул руку и потрогал мешочек, а потомеще и понюхал. После этого он вынужден был констатировать, что в немдействительно лаванда.

– Выходит, вы ошиблись, – сказал он. – И «Слава»спрятан где-то в другом месте…

– Нет, он тут, – не согласилась Аня. – В этойкомнате, я уверена.

– Но если его нет у этой женщины на груди, тогда?..

– А почему вы решили, что он будет у нее на груди?Бриллиант стоимостью в сотни миллионов оставлять на видном месте крайне глупо.Даже в мешочке. Ведь в него могут заглянуть санитарки, и тогда – прощай«Слава».

– Но не под линолеум же она его запрятала, –проворчал Марк, но сам при этом наклонился и засунул палец под плинтус.

– Конечно, нет. Скорее всего, он находится среди личныхвещей Полины. – Аня приблизилась к тумбочке, на которой лежали всякиебезделушки: расчески, заколки, очки, игрушки, а также недорогие средствагигиены (дезодорант, крем, лосьон), но ни одной книги – Полина не умела читать. –Их, когда она умрет, передадут нам…

– Почему вам? Она что, ваша родственница?

Естественно, Аня не могла подтвердить это, и ответилаполуправдой:

– Петр был адвокатом Элеоноры Георгиевны, и онаоставила ему указания насчет Полины…

Тут Аня заметила интересную безделушку – стекляннуюполусферу, внутри которой находился утопающий в снегу домик, – изамолчала, принявшись ее рассматривать. Марк, тоже обративший на нее внимание,взял игрушку в руки и встряхнул. Со дна тут же поднялись белые частички изакружились, подобно снежным хлопьям.

– У меня в детстве была такая же игрушка, – сказалон. – Только внутри находился не домик, а новогодняя елочка…

– У дочери художника Коневского, между прочим, тоже.Помните, на картине были изображены детские безделушки? Они лежали в кроватке.Там, кроме деревянной лошадки и тряпичной куклы, было что-то похожее на этуштуковину…

– Раньше они были очень популярны, – пожал плечамиМарк. – Видимо, Адриан Сомович смастерил такую и для своей Дуни…

Суханский поставил полусферу на место. Снегопад внутри нееулегся, и «воздух» вокруг домика стал прозрачным, а в его окошечке сверкнулголубой лучик – будто там зажгли свет. Заинтригованная этим явлением, Аняопустилась на корточки перед тумбочкой, заглянула в оконце и ахнула.