— Не бойся, милая.

Она легла на спину, глядя на него безжизненными глазницами. Все ее лицо было измазано красным.

— Все будет хорошо, — бормотал Саша, разглядывая рану на руке любимой. — Ничего страшного. Вена перекушена, но кровь течет вяло. Я наложу жгут, а сверху сделаю повязку. Все будет чудесно. До свадьбы, как говорится, заживет. Ведь свадьба у нас послезавтра. — Он улыбнулся при одной только мысли об этом.

Боже, наконец-то!

Денин мечтательно прикрыл глаза, представляя себе Таню в этот день. Наверное, она обрадуется, когда он покажет ей колечко, которое приготовил для нее.

Женщина застонала, возвращая его в реальность, и Денин поспешил на кухню, где оставил свои покупки. Там есть вата и другие медикаменты. Слава богу, он догадался купить все это сегодня.

Наконец рука Татьяны была обработана и забинтована. Саша надел на любимую джинсы. Ее трусики были порваны, и он кинул их в мусорное ведро.

— Кто ты? — тихо спросила она, когда Денин сел рядом, прямо в лужу крови.

— Это я. Твой Сашка, — ответил он и широко улыбнулся.

— Я умерла?

Александр наморщил лоб. Что за глупые вопросы?

— Ты хочешь кушать? — спросил он, глядя на голову Станислава, которая валялась у батареи, в метре от матраса.

— Кушать? Да. Я хочу виноград, — так же тихо и невыразительно проговорила Ковалева.

— Винограда я не купил, прости. Но обязательно принесу завтра, — пообещал Саша. — Сейчас уже поздно. Скоро спать. — Он вытер мокрое от крови лицо и подумал, что хорошо было бы принять душ.

«Виноград! Да, конечно. Только не забыть. Я сделаю все, что ей угодно».

В спальне наступило молчание. Таня, не двигаясь, лежала на матрасе, раскисшем от крови. Саша с равнодушным видом рисовал в багрово-кровяной луже замысловатые узоры. Потом он все затер и крупно написал: «Таня». Его губы медленно растянулись в улыбке.

Он чувствовал себя сильно уставшим. Головная боль дала ему передышку на выяснение отношений со Стасом, зато теперь вновь набросилась на его изнуренный мозг с утроенной силой.

— Голова болит, — пожаловался он Тане.

Она никак не отреагировала на это, и Саша обиделся. Он толкнул ногой отсеченную кисть Станислава, которая лежала совсем рядом с Таней. Нехорошо это. Ему начинало мерещиться, что рука шевелит пальцами, старается подобраться поближе к его любимой.

— Тебя больше никто и пальцем не тронет. Это было в первый и последний раз, когда с тобой такое сделали.

— В первый раз, да?.. — протянула Таня.

Слова давались ей с большим трудом, словно ошейник начал сжиматься наподобие шагреневой кожи.

— Спасибо, Саша. А где ты был, когда меня насиловали в сарае эти двое?

— Как это насиловали? — с глупым видом переспросил Денин, затер надпись «Таня» и изобразил в луже сердечко.

— Очень просто.

Денин замер, словно сердечко, нарисованное им, вдруг превратилось в кукиш. Он вытащил из лужи крови указательный палец, вытер его об рубашку.

— Подожди. Они выплеснули на тебя кислоту. Так?

Таня безмолвствовала.

— Они ведь тебя не трогали? Да? — Он затряс женщину. — Эти двое не прикасались к тебе, родная? — Страшная гримаса исказила его лицо.

Саша обхватил виски ладонями, закрыл глаза.

— Я ведь просил, говорил!.. Не надо!..

Таня подняла голову с матраса и спросила:

— Что ты просил?

Прошла целая минута. Денин продолжал сидеть, держась руками за голову. Наконец он открыл глаза. Они были мокрые от слез.

— Знаешь, котенок, я тебе давно хотел сказать одну вещь. Но как-то стеснялся. Хотя сейчас ты, наверное, уже обо всем сама догадалась.

— О чем?

Саша вздохнул, виновато посмотрел на нее и сказал:

— Прости меня. Это ведь все я. — Он шмыгнул носом, словно робеющий подросток, который не знает, как лучше объясниться в чувствах девушке, нравившейся ему. — Это я попросил, чтобы вас с Леонидом забрали в тот самый сарай. Я только хотел…

— Саша?

Денин смутился и замолчал.

— Что ты сказал?

Ему не понравился голос любимой, похожий на скрип напильника по стеклу.

— Ну, я просто хотел наказать Леонида. Понимаешь? Показать, что этот субъект не любит тебя. Он ведь не пара тебе, бросил тебя! А я — нет. Я с тобой.

Таня села, тяжело звякнув цепью.

Ее рот, покрытый засохшей кровью, раскрылся, словно незаживающая рана.

— Ты хотел, чтобы мне сожгли лицо?

Саша уныло молчал. Он хотел крикнуть «да», но передумал. Она все равно не поймет. Эти женщины — сплошные загадки. А уж Таня и подавно.

— Послушай, а если бы Леонид не струсил? Ты сдался бы?

«Конечно нет».

Александр вдруг замялся. Он хотел ответить, что героизм Леонида никто не оценил бы. Его просто трахнули бы членом с крючьями, порвали задницу в клочья, а потом все равно занялись бы Таней. Но, видя состояние своей возлюбленной, он решил, что на сегодня для нее достаточно.

Ковалева засмеялась, и ему стало жутко. Этот хохот словно предрекал кару. Будто тварь из ночного кошмара запустила ему в грудь свои когти, пытаясь добраться до его сердца. Того самого, которое так любит эту женщину.

— Это была просто проверка чувств, — промямлил он, понимая, что щеки его краснеют.

Саша никогда не умел оправдываться.

— Мне было жаль, что они сделали тебе больно. Но разве настоящая любовь не должна преодолеть все испытания, даже самые тяжкие? Боль не так уж и страшна. Но поверь, я ничего не знал об изнасиловании. Ты же не говорила мне! У нас был другой уговор, и мне ничего не сказали!

Таня его не слышала, продолжала истерично хохотать.

— Родная, пожалуйста, не надо, — испуганно пробормотал Саша.

Ему стало по-настоящему страшно. Чего она смеется? Он ведь извинился!

Денин начал гладить Таню, но его ладонь лишь размазывала липкую кашу из крови и пота по ее плечу.

— Ты устала. Давай спать.

Но она не умолкала. Так прошло два часа. Таня то впадала в беспамятство, то приходила в себя и сразу начинала смеяться.

Саша терпеливо ждал, слушал этот странный хохот возлюбленной. Комната медленно погружалась в сумерки.

Вскоре она затихла, и он осторожно, с покорностью преданного раба улегся рядом с ней.

Денин попытался обнять ее, но Таня отвернулась.

«Ну и ладно, — обиженно подумал он. — Она обязательно поймет меня. До нее пока просто не доходит, что только я буду любить ее всю жизнь. Как никто другой».