Затем он меня поцеловал. Прямо перед всеми этими людьми. Мне было все равно. Они были слишком увлечены Twitter’ом и Facebook’ом, чтобы обратить на нас внимание. «Я хочу воспользоваться своей кредиткой и отвести тебя наверх прямо сейчас», – сказал он. Я улыбнулась, провела рукой по его милому лицу и сказала: «Не в этот раз».

Его тело обмякло на диване. «И это все? – сказал он. – Ты собираешься вот так уйти?»

Я улыбнулась. Верно. Я собиралась вот так уйти. Но я дала ему свой номер и сказала звонить, если я ему понадоблюсь. После этого я вышла на оживленную улицу и почувствовала, как легко у меня на душе.

Хорош тот день, когда вы наконец-то вовремя уходите с вечеринки.

Люди, которые бросают пить, приходят в ужас от того, что потеряют себя. Они думают, что алкоголь делает их такими, какими они хотят быть. Лучшей матерью. Лучшим любовником. Лучшим другом.

Мне нужен был алкоголь, чтобы писать. По крайней мере, я так считала. Я понятия не имела, как люди пишут в трезвом виде, хотя я с таким же успехом могла задаться вопросом, как они строят дома или собирают часы трезвыми. Уверена, это случается постоянно, но я никогда так не делала.

Много лет назад, когда я работала в далласской газете, я часто сидела в баре с другими писателями. Писатели нередко от природы бывают очень замкнутыми, но выпив, я становилась неукротимой. Мы могли иметь разные мнения о музыке, политике, использовании запятой, но в отношении выпивки мы всегда соглашались друг с другом.

Писатели пьют. Так они поступают. Эта мысль помогала мне почувствовать себя особенной, как будто у меня было особое разрешение для определенных моделей поведения и как будто саморазрушение было моим правом от рождения. В баре у меня возникало ощущение, что я по-настоящему работаю, даже если вся работа сводилась к спорам о молодежном сериале «Спасенные звонком».

Говорить о писательской работе мне нравилось намного больше, чем заниматься ею, потому что это невероятно скучный и утомительный процесс, похожий на перетаскивание груды кирпичей с одного конца комнаты на другой. Однако разговаривать об этом было интересно. Вокруг летало столько тем: Давай поговорим об истории в баре! Давай выпьем пару коктейлей и обсудим того плохого парня. В те неприятные моменты, когда я понимала, что прошло два часа, а никто не написал того, что должен был, передо мной оказывалось идеальное решение проблемы: еще стакан «не-нужно-себя-винить».

Однако выпивка была не просто коллективным инструментом прокрастинации[90]. Я брала этот инструмент домой, когда мне нужно было заставить себя написать статью. Писательство – одинокая профессия, но никто не хочет блуждать во тьме один.

Алкоголь был для меня источником творчества. Он заставлял моего внутреннего критика замолчать. Мне даже нравилось писать с похмелья, когда я была слишком измождена, чтобы спорить с собой. В такие моменты я позволяла словам спокойно литься на страницу.

Когда я начинала беспокоиться по поводу всех тех пустых бутылок, без которых не могла работать, то всегда придумывала убедительную легенду. Писатели пьют. Пока работа выполняется, за эти слова можно хвататься очень долго.

Однако я стала уставать от своей движущей силы. Мне стало слишком тяжело мириться с постоянным измождением и потерей времени, с которыми были связаны мои привычки. Я уже не была писательницей, у которой были проблемы с алкоголем. Как однажды сказал ирландский писатель Брендан Биэн, я была «алкоголиком, у которого были проблемы с писательством». Что-то из этого мне нужно было исключить из своей жизни, и, учитывая, насколько тесно были для меня связаны алкоголь и писательский труд, я решила исключить их обоих.

Признаюсь, у меня есть опыт писательской работы в трезвом состоянии. Это было в детстве. У детей потрясающее воображение, и я была ребенком, который целыми днями писал что-то. Детей не останавливает чужое мнение, и они не боятся осуждения. Им не приходится сталкиваться с профессиональными неудачами, отсутствием интереса со стороны читателей, критикой коллег и негативными комментариями в Twitter. Они скачут по травянистому лугу, где каждая картина, которую они рисуют, важна, и все истории стоят того, чтобы их рассказать. Современный интернет-писатель пересекает вражескую территорию, где любой незнакомый человек с аккаунтом в Tumblr[91] может его огорчить.

Возможно, я пила не для того, чтобы разжечь творческий огонь, а чтобы притупить чувствительность. Мне нужен был кто-то, кто держал бы меня за руку.

После того как я бросила пить, я не писала полгода. Я была слишком уязвимой. И провела это время, редактируя эссе для журнала Salon. Мне нравилось читать истории о жизни других, особенно о том, как необычные вещи происходили с обычными людьми. Одна женщина встретила мужчину своей мечты, но в тот же день стала свидетелем его смерти от болезни. Другая женщина оказалась под завалом после землетрясения на Гаити. Ее спасли, но ее соседку не смогли. Было поразительно осознавать, что может приключиться с тобой в жизни.

Эти истории отвлекали меня, но они также разжигали во мне писательскую зависть, что не есть плохо. Зависть может стать стрелкой, которая укажет на то, чего ты хочешь добиться. Чем больше я читала эссе, тем больше думала: «Я тоже смогу. Я должна к ним присоединиться».

Первое, что я написала в трезвом состоянии, это эссе о том, как я бросила пить. Это было чем-то вроде страховки для человека, который рискует сорваться.

Мне хотелось, чтобы это эссе опубликовали. Я надеялась, что, играя по-крупному и соглашаясь на публичное унижение, смогу защитить себя от срыва. Эссе написать было не просто, но и не сложно. Когда я закончила и перечитала его, то узнала свой стиль.

После того как эссе опубликовали, писатели, которыми я восхищалась, говорили добрые слова в мой адрес, а незнакомцы в комментариях поливали мои ноги теплой струей мочи. Но я поняла, что эта онлайн-злоба со мной не связана. Это был побочный продукт беспомощности. Обычно, когда я связывалась с одним из этих людей, он писал: «О, я не думал, что кто-то это прочитает», что ясно говорит об истинной причине их злости.

Я продолжала писать. Начала просыпаться в 06.30 утра и писать по четыре часа подряд. Никакой прокрастинации. Просыпайся и приступай к делу. Работа никогда не была простой, но она стала проще.

Мы связываем то волшебство, которое происходит во время работы, с творческим процессом, но в основе его лежат очень базовые вещи. Чтобы перенести груду кирпичей с одного конца комнаты в другой, требуется сила. Время, дисциплина, терпение.