Затем было свидание с парнем по имени Бен. Он пришел в джинсах и дырявой футболке из 70-х и сказал: «Посмотри, я принарядился ради тебя». Он мне сразу понравился. У него были карие глаза, отражавшие свет.

Мы сидели в простеньком баре, он пил пиво, а я – воду, и, как ни странно, в этом не было ничего шокирующего. Он спросил, почему я перестала пить, и я рассказала ему. Потом спросила, почему они с женой разошлись, и он ответил. Мы постепенно становились все ближе. Провожая меня до моей машины, он сказал: «Я безработный, нищий и все еще живу со своей бывшей. Я понимаю, что ты не захочешь снова встретиться со мной, но ты должна была узнать обо всем этом».

Я увиделась с ним на следующей неделе. Черт возьми, в этот раз он был совсем другим. Мы сидели снаружи магазина мороженого, закинув ноги на перила, и болтали о порнографии. Не знаю, кто был инициатором разговора о женских половых органах, но он рассказал о том, как впервые увидел непристойную фотографию. Это был журнал Hustler, тяжелая артиллерия. На каждой странице он увидел по шесть женщин, демонстрирующих свои половые губы, и эти фото в какой-то степени навредили ему. После этого ему требовалось время для железной эрекции.

Он пошел в колледж во время волны антипорнографического движения конца 80-х, и вскоре стал стыдиться собственных желаний. Затем он женился, но брак рухнул. Теперь ему хотелось выбраться на волю из-под каменного завала и выяснить, кто же он на самом деле.

Я позволила ему поцеловать себя в тот вечер. Это был милый, нежный и абсолютно не страшный поцелуй. «Я тебе позвоню», – сказал он, но не сделал этого. Это было абсолютно нормально, потому что определенным отношениям нужно говорить «да» только на очень короткое время. Мне было приятно понять, что отказ не всегда бывает болезненным.

Время от времени я думала о Бене и всех тех фотографиях половых губ, потому что нечто в его рассказе напомнило мне о себе в пятом классе, когда я вырезала фотографии симпатичных мальчиков из подростковых журналов и вешала их на каждый свободный сантиметр стен своей комнаты. Возможно, это была моя версия порнографических фото: все эти щенячьи глазки так и таращились на меня. Почему женщины жалуются на то, что из-за порнографии у мужчин чересчур завышенные ожидания от женщин, но мы редко говорим о том, что романтические комедии, подростковые журналы и прилипчивые популярные песенки тоже завышают наши ожидания от мужчин? Я пыталась понять, навредило ли все это и мне в какой-то степени.

Возможно, это навредило всем нам. Порно и голливудские стандарты похожи на деревянное обрамление для сайтов онлайн-свиданий. Женщины хотели прогулок по пляжу, экзотических поездок, собеседника, с которым можно поговорить после долгого рабочего дня. Парни утверждали, что хотят того же, но потом писали вам личные сообщения с просьбой выслать фотографию груди.

Чем дольше я сидела на сайте онлайн-свиданий, тем больше я думала, что многим парням не мешало бы постыдиться своих желаний. Я поверить не могла, что осмеливались предлагать мужчины женщинам, которых они никогда не встречали: «Я буду в городе на выходные вдали от жены. Не хочешь секса без обязательств?» или «Я правда не могу выпить с тобой кофе, но очень хочу потрахаться». Так я и практиковалась говорить «нет», потому что эти парни явно недостаточно часто слышали это слово в своей жизни.

Однажды мне прислал игривое сообщение 23-летний парень. В ответ я написала ему, что польщена, но что он для меня слишком молод. «Ерунда, – ответил он. – Возраст – это всего лишь цифра, которая означает лишь то, что от меня на твоем лице будет больше спермы».

Во-первых, ему нужно было дважды проверить свою теорию. Во-вторых, нет. Не-е-е-е-е-т, молодой человек, этого никогда не случится. Что произошло? Какие проблемы с этикетом и эротизмом привели к настолько провальному предложению?

Эти парни слишком смелели от ложной интернет-близости, которая позволяла им делать предложения, на которые они никогда бы не решились, глядя человеку в глаза. Реальность другого человека пугала, как пугала реальность неидеальных и нерешительных нас самих. Сколько технологий было изобретено, чтобы избежать этого?

Возможно, нам всем нужно перестать искать эти чертовы способы и осознать, насколько страшно быть реальным и уязвимым.

Одним апрельским вечером я пошла на свидание с мужчиной, изучавшим психологию. Мы поели в ресторане, где главным блюдом была жареная курица. Это было одно из тех модных заведений, где подают вредную пищу под видом домашней. Парень быстро говорил, и мне нравилось пребывать в легком напряжении, чтобы не потерять ход его мыслей.

– Ты не такой, как все, – сказала я ему, облизывая жирные пальцы.

– Это хорошо? – спросил он. – Я хочу тебе понравиться.

Впервые мне кто-то сказал об этом, но я поняла, что эти слова были моим девизом на протяжении последних 25 лет. Приятно было побыть на другом берегу для разнообразия.

– Это хорошо, – ответила я. – Мне нравится слышать, как гудит твой мозг.

Он меня заинтриговал. Мы говорили о велосипедных дорожках и Элвисе Костелло[89]. На протяжении многих месяцев я ходила на свидания и думала, что со мной что-то не так. Почему нас так редко тянет к человеку, которого тянет к нам? Но зато, когда это происходит, возникает особое чувство. То, что я почувствовала к этому мужчине той ночью, ни с чем нельзя было перепутать.

Мы сидели напротив моего дома в его автомобиле и смотрели вперед.

«Я не знаю, что сделать дальше, – сказал он. – Не знаю, хочешь ли ты, чтобы я тебя поцеловал, или…» Его речь прервалась, а я нагнулась и чмокнула его в щеку. Мне было так волнительно от химии, возникшей между нами, что буквально выскочила из машины, хотя потом пожалела о своей стеснительности. Позднее, в безопасности собственных простыней, я не могла перестать думать о нем. Мое тело горело при мысли о том, что могло бы произойти, будь я смелее. Что хорошего было в осторожности, которую просто нельзя скомкать и выбросить?

Я написала ему: «Мне нужно было позволить себя поцеловать».

Ответ пришел быстро.

Неделю спустя я приехала к нему домой. После ужина мы сели на матрас в его неубранной комнате, а затем он повернулся ко мне и спросил: «Хочешь потрахаться?»

Это был первый сигнал о том, что я не нахожусь внутри романтического фильма. Не будет ни нежного поглаживания меня по волосам, ни розовых лепестков на постели. Но, честно признаться, я хотела потрахаться.

Поэтому я ответила: «Хочу».