— А я о чем?! — убежденная доводом, встала на сторону подруги Матрена.

— Почему ночью? День уже, — удивился я.

— Пока Тошка спал, Симка в квартиру пошла, чтобы детские вещи поискать. Переодеть-то мальчонку надо! Утро было раннее. Вон Семеновна едва проснулась, когда заметила ее у дверей Ритки. — Антонина Егоровна потыкала в соседку погорельцев, принявшую меня за афериста. — Симка из квартиры выскочила. Сама вся белая, руки трясутся. Семеновна к ней, а та твердит одно: «Голубь там, голубь».

— Голубя взрослая девица испугалась, — презрительно фыркнула одна из соседок, до этого не принимавшая активного участия в обсуждении.

— Кинулся он на нее, крыльями хлопал. Симка перепугалась и сбежала, — точно передала события Семеновна. — Сама небось тоже бы перетрусила.

Оппонентка обиженно замолчала, посрамленная аргументами. Симпатии пенсионерок переметнулись к Семеновне.

— Допустим, голубь случайно влетел в окно, испугался, когда кто-то вошел в квартиру. Не вижу ничего необычного, — подвел итог спору я.

— Ночью влетел!

— Ночью птица спит.

— Пожар был, не мог он влететь.

Меня закидали доводами.

— Хорошо. Тогда, по-вашему, что произошло? — сдался под напором я.

— Голубь тот — Рыжак! — авторитетно выдала Антонина Егоровна.

— Неужели? — вежливо удивился, удержавшись от желания покрутить у виска.

Все понимаю, женщинам скучно, а тут столько событий. Как из этого не сделать сенсацию, даже если ее нет?

— Вот, смотри. — Матрена придвинулась ко мне и принялась загибать пальцы. — Огонь ты увидел, когда только занялся. Пожарные сами сказали, что их вызвали вовремя. Раз! Ритка спала в той комнате, откуда пламя пошло, а сама почти не пострадала. Два!

— Угорела малость, но уже пришла в себя, и скоро врачи ее отпустят. Симка утром звонила в больницу, — со знанием дела покивала головой Антонина Егоровна.

— Пожарный объяснил, что диван последним загорелся, — попытался достучаться до разума подружек.

— А почему?! — Матрена потрясла передо мной кистью руки с согнутыми двумя пальцами.

— Не знаю я. Огонь стеной стоял, не мог за него заглянуть, потому не увидел ее.

— Вот! — победно подняла палец женщина. — Рыжак ее оберегал! Потому не тронул Ритку огонь!

— Ожоги были, — встрял кто-то из соседок в пламенную речь.

— Небольшие. Считай, что и нет их, мазями помажет и забудет, — отмахнулась Матрена. — Огонь Ритку не тронул, а ночью Рыжак квартиру охранял! — Она с торжеством осмотрела присутствующих.

— Это голубь? — снисходительно уточнил я.

— Он! Не летает птица ночью. Спит она. Ночью на второй этаж мог любой злодей в окно залезть. А Рыжак Ритку уберег и за квартирой присмотрел. Вот какие дела!

Богатая фантазия у старушек. Я восхищенно покачал головой. Вступать в дискуссию себе дороже. Доказывать, что творцам до нас нет никакого дела, бессмысленно. Свято верующая женщина найдет множество доказательств своей правоты.

— Рыжак мог. Его время, — поддакнула Антонина Егоровна.

Пенсионерки воодушевленно зашумели, обсуждая сенсацию. Подумать только, их соседку сам творец спас! Чем не повод собраться и поговорить об этом. Непонятно только, почему у моего мотоцикла? Или они решили обсуждение совместить с охраной?

— Спасибо вам, что присмотрели за моим железным конем, — произнес громко, прорываясь сквозь нарастающий шум. — Мне ехать пора.

— Зовут тебя как? — Матрена расплылась в широкой улыбке.

— Георг, — представился одним именем, не желая объяснять происхождение фамилии.

— Человек он. Я же говорила, — шепнула Семеновна кому-то из собеседниц. — Видела его вчера. Ничего от творцов в нем нет.

— Самый обыкновенный, — одарил улыбкой сплетницу.

— Будто Рыжак признается, — фыркнула Антонина Егоровна.

Я сел в седло, и амортизаторы спружинили. Дожил. Меня за творца приняли.

— Голубь — творец, а я самый обыкновенный жених, который едет в аэропорт встречать невесту, — решил поставить точку в разговоре и повернул ключ зажигания.

Мотор взревел, обдав выхлопными газами дружную компанию пенсионерок. Возмущаться они не стали, зато быстро отошли в сторону, позволив выехать со двора. Не оборачиваясь, я знал, что обсуждение не окончено, и мой отъезд лишь ненадолго задержал выяснение: был ли залетный голубь Рыжаком или нет?

Телефон в куртке тревожно молчал. Я ожидал звонка Ирины с нетерпением, но с каждой минутой на душе становилось беспокойней. Вылетела или нет? На какой рейс купила билет? Когда ее встречать? И самый главный вопрос: с ней все в порядке? Почему не звонит с самого утра?

Свернул с проспекта в сторону и припарковался на свободном месте. Мне просто необходимо услышать ее голос и убедиться, что с ней ничего не случилось.

— Ира! — почти выкрикнул, когда гудки прекратились, и вместо слов послышалась непонятная возня.

Спит? Не собирается вылетать домой?

— Я в дороге, — тихо прошептала Ирина.

— Где ты? Когда будешь дома? Я тебя встречу!

— Я не знаю. Кажется, я перепутала направление, — так же тихо прошептала она, — ой, пока!

Связь оборвалась.

Творцы всемогущие! Что это значит? В какой дороге? И почему разговаривала шепотом, словно опасалась быть услышанной?

Набрал номер справочной службы аэропорта и запросил сведения об Ирине Симочкиной. В ответ услышал, что пассажирка с таким именем билет не покупала. Я долго выпытывал подробности, но ответ оставался прежним. Ирина не вылетела домой.

Не в багажном же отделении она в самом деле летит? Замерзнет! К тому же с чего бы ей говорить шепотом. Вроде в ее голосе я не услышал, что она дрожит.

Не в состоянии терпеть неизвестность, снова вызвал ее номер.

Ирина

На экране снова высветилось имя Георга.

— Тьфу! — Едва приняла вызов, как почувствовала травинку во рту. — Что?

— Где ты?! — рявкнули на меня.

— Тьфу! Зараза колючая. Еду я в аэропорт. — Относительный комфорт в начале пути сменился абсолютным дискомфортом в его середине.

— Кто колючий? — сурово переспросили меня.

— Трава, — объяснила непонятливому Георгу, почесываясь сразу во всех местах.

— На чем ты едешь?

— На грузовике твоей бабушки.

— У нее нет грузовика!

— Есть. Она на нем перевозит скошенную траву.

— Бабушка? — опешил Георг.

— Алекс. Водитель. Что пристал? Ты зачем звонишь?