Антуан благодарно улыбнулся.

— Мне удивительно и приятно слышать от вас такие вещи, Одетт. Я и не надеялся найти понимание хоть у кого-то из дворянского класса.

— Скорее, вас бы меньше поняли купцы и банкиры, — фыркнула девушка, вспомнив заносчивых сокурсников, кому образование оплачивали богатые родичи.

— Увы, иногда наш мир безобразен, — вздохнул менталист и чуть придержал Анаис за локоть. — Но иногда — настолько же красив.

Он отвел в сторону ветви высокого куста, помог девушке протиснуться на узенький каменный пятачок, покрытый мягким, зеленоватым мхом. Он скользил под остроносыми туфлями, и Анаис пришлось крепко вцепиться в руку мага. Только после этого она рискнула поднять глаза от земли.

И у нее дыхание перехватило от хрупкой, волшебной красоты весны. С обрыва был виден водопад далеко внизу, шум от которого почти не долетал до Академии. Сверкающие струи воды падали и разбивались о гладь чаши горного озера, почти черной в сумерках. Лес на противоположном уступе казался почти прозрачным без листьев, сквозь него, как сквозь сито, падали рыжеватые закатные лучи, окрашивая струи в красноватые тона.

Несколько минут Анаис молча любовалась быстротечной красотой заката, пока солнце не опустилось так низко, что лучи уже не доставали до водопада. Внизу в ущелье начали клубиться густые тени, пахнуло холодом. Антуан осторожно потянул ее прочь, обратно на тропу.

— Идемте. В сумерках лучше любоваться другим уголком парка. Там, конечно, не обошлось без магии, но оно того стоит.

Анаис покорно последовала за ним, сильнее сжимая на груди сюртук мага. Ее удивляло, как Антуан легко ориентируется в темноте даже в тех уголках парка, где не было ни фонарей, ни факелов. Неужели изучил все тропки?

Миновав главную аллею, они вышли к небольшой тисовой роще, высаженной по берегам звонкого горного ручья. Здесь дороги были облагорожены, под подошвой похрустывала гранитная крошка, и в лучах фонарей вспыхивали слюдяные искорки. Ручей заканчивался небольшой запрудой, где его воды были спокойны и черны, словно даггеротип, и в них отражались темные силуэты деревьев и изогнутый, горбатый мостик. На его перилах мягко светились янтарным магические светильники, самые простые, которые днем заряжались от света солнца, а ночью медленно меркли, пока не отдавали весь накопленный свет.

Сейчас, сразу после заката, их свет был насыщенный и сильный, яркими ореолами он отражался в черной воде.

— Как красиво, — выдохнула Анаис, благодарно улыбаясь Антуану. — Спасибо, что привели меня сюда.

Он покровительственно улыбнулся.

— Вам это было нужно. Я же чувствовал вашу усталость и опустошенность еще утром, а после лекций на вас вообще было жалко смотреть! И прогулка по красивым местам — это самое малое, что я могу для вас сделать!

— Этого вполне достаточно, — поспешила заверить его Анаис, испугавшись, что он снова предложит свою магию. Нет уж, одного менталиста в мыслях ей более чем достаточно, нечего пускать туда кого-то еще.

Даже если ей рядом с этим кем-то удивительно спокойно и хорошо.

Все так же под руку они поднялись на мостик, доски едва слышно скрипели и проседали под их ногами. Деревянные перила потемнели от времени, а светильники изнутри покрывала тонкая сеточка трещин.

— Похоже, — с удивлением отметила Анаис, проводя пальцем по светильнику и чувствуя легкое покалывание, — сюда мало кто приходит. Все такое… заброшенное. Даже странно, что на территории Академии есть такие места.

— Ничего удивительного, — хмыкнул маг за ее спиной. — Лет десять назад тут произошла дуэль между парой весьма высокородных юношей. Уже не упомню, что они не поделили, но в итоге утром нашли один труп на мосту, и один — в воде. Конечно, для репутации Академии и ректора было бы смертельно признаться, что они не уследили за малолетними идиотами и более того — допустили смертоубийственную стычку. Проще оказалось распустить слухи о проклятом месте, приплатить знакомым магам, чтоб навели чары на мост, и когда комиссия явилась его проверять, все приборы зашкалили. Так что это чудесное место объявили запретным, старательно замалчивали его историю, и со временем все про него забыли.

— Так и забыли? — усомнилась Анаис. — Да еще и подростки? И никому не хотелось продемонстрировать ровесникам свою отвагу, нарушить запрет, чтоб бравировать своей безрассудностью?

— Ну, не сами. Сеньор Лабер прибег к моей помощи, чтоб этого избежать. Поэтому об этом месте мало кто помнит, кроме меня и его. Пришлось подчищать память даже слугам, чтоб не распускали слухи.

Анаис задумчиво качнулась на пятках, облокотилась на перила и посмотрела вниз. В темной воде ее бледное лицо отражалось размытым овалом.

— Это весьма прискорбно, что из-за глупости двух мальчишек и трусости одного ректора такое прекрасное место оказалось забыто.

Она выпрямилась, хотела уже вернуться на берег, когда доска под ногой предательски треснула. Острые щепки вонзились в ногу, Анаис вскрикнула и отпрянула, но поздно — старые доски уже подломились под ней, и девушка рухнула в ледяную воду.

Она даже не успела вскрикнуть. Тут же вышибло воздух из груди, а ледяные иглы впились в руки и ноги. От неожиданности она наглоталась воды и камнем пошла на дно, не находя в себе сил всплыть. Мигом потяжелевшее платье облепило ноги и тянуло вниз, от ледяной воды быстро свело мышцы, сковав их тисками боли.

От недостатка воздуха начало жечь грудь, ужас затопил сознание темнотой, и не сразу девушка поняла, что ее тащат наверх. Она забилась в горячих руках спасителя, больше мешая, чем помогая, и, когда ее выволокли на берег, долго выкашливала воду с привкусом тины. Сердце колотилось где-то в горле, перед глазами расходились цветные круги, на зубах скрипел песок.

Только сейчас, когда опасность миновала, Анаис осознала, что ей грозило, и от отчаянного, застилающего глаза ужаса ее начало колотить. Она даже не чувствовала ночного холода, не слышала взволнованного голоса Антуана, только тряслась и тихонько подвывала, не в силах успокоиться.

Перед глазами мелькнуло взволнованное лицо менталиста, кажется, он пытался дозваться ее, тряс за плечи, пытался привести в чувство. Но разум отказывался верить, что все хорошо закончилось, паника пережимала горло так, словно Анаис все еще тонула и захлебывалась ледяной водой.

Антуан отстранился, беспомощно моргая.

— Простите меня, Одетт, — пробормотал он, даже не зная, слышит ли она его, понимает ли.

И отвесил ей звонкую оплеуху.

Голова девушки мотнулась, мокрые пряди, выбившиеся из прически хлестнули по лицу и прилипли к щекам. Анаис замерла и затихла, хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. На какой-то момент даже озноб прошел.

— Спасибо, — наконец, хрипло выдохнула она и закашлялась.

Антуан поспешил обнять ее, чтоб согреть, но толку от этого было мало. Он и сам промок насквозь, пока ее вытаскивал.