А вот будь они обычными, стопроцентно человеческими существами – комаруны высосали бы их без вариантов. Но, к счастью, все трое были в каком-то смысле необычными. Однако в болотах водились противники и посерьёзнее мутировавших комаров. И в скором времени путники получили этому факту подтверждение.

А пока Людоед оставлял в специальном месте новую метку. Наверное, вешки и метки он оставлял ещё и для того, чтобы можно было ориентироваться по ним, когда будет возвращаться в обратную сторону через эти же болота.

Внезапно из воды что-то вырвалось вверх, грязное и длинное, имевшее в сечении овальную форму, и поползло к Людоеду. Существо имело пасть с острыми тонкими зубами. Солитёрень! Гигантский плотоядный зубастый мутант, в качестве мест обитания предпочитавший болота и старые очистные сооружения. Сегодня, видимо, у него было плохое настроение, и он решил полакомиться людьми.

Теневик вскинул огнестрел и нажал спуск. Одиночный выстрел. Пуля вошла точно в пасть ползущему на него исчадию Тени. В задней части тела из солитёреня брызнула струя чёрной то ли крови, то ли слизи. Монстр задёргался в агонии, после чего канул в болотную воду, окатив Людоеда веером брызг.

Но в этот самый момент ещё один червь выпрыгнул из воды прямо рядом с пришлым и впился ему в ногу. Людоед развернулся, но стрелять не мог, потому что не захотел ранить в ногу Странника – тот дёргал ею, пытаясь стряхнуть червя. Теневик не знал, выдержит ли костюм гостя прямое попадание из огнестрельного оружия. Только надеялся, что НЕТ, на случай, когда придёт время преподнести пришлому неприятный сюрприз… Стран выпустил наружу лезвие на запястье и стал кромсать им головной конец червя. С трудом, но ведомому удалось отодрать с ноги пасть мутанта.

Тела червей проглотила трясина. За счёт того, что у них вес тела был распределён полностью горизонтально, они могли удерживаться на плаву. А могли и лежать в иле, обходясь без воздуха. Когда им хотелось всплыть, они делали это с помощью мощных энергетических импульсов, проводимых их телами и выталкивающих наверх.

Эти, правда, уже не всплывут. Людоед и его напарники двинулись дальше, и вскоре их настигло жужжание. Но не такое, как если бы жужжали сервоприводы, а другого происхождения, как выяснилось, органического. У Людоеда засосало под ложечкой, иногда с ним случались подобные атавизмы. Замельтешив в воздухе частыми точками, вокруг них образовалось живое облако мутапчёл. Такие насекомины строили улья прямо в почве, разрыхляя её и перемалывая своими жвалами. Страшно ядовитые! Укусы пчелиного роя могли парализовать мутура. На человеческое тело хватит гораздо меньшего количества.

– Замрите и не шевелитесь… – прошептал Людоед за миг до того, как их накрыл охотящийся рой, закрыл глаза и задержал дыхание.

И даже попробовал остановить сердцебиение, как его когда-то учили. Не то чтобы совсем умереть, а только на какое-то время задержать и потом снова восстановить. Когда-то, до войны, так уже умели делать их предки (не все, а только отдельные посвящённые). И, сосредоточившись на отключении сердца, Людоед сам отключился от внешнего мира. И не обращал внимания, как тельца пчёл задевают его в полёте, чиркая по коже и по одежде, ползают по нему.

Был ещё один вариант – в воду. Но это означало утонуть. У них не было таких длинных горизонтальных тел, как у червей, и они не могли всплыть на поверхность густой жижи одним лишь силовым импульсом. Так что оставалось просто стоять и ждать, пока пчёлы не проследуют мимо. Людоед знал, что они кусаются только в крайнем случае, потому что для них самих укус равен смерти, так же как было у их довоенных предков. Охотятся они, подобно предкам, не на животных, а на цветы, с которых можно собрать нектар. На то и пчёлы. Только медок теперь настолько ядовитый, что ложку съешь, и укусов не надо.

Спустя какое-то время «туча» действительно рассеялась. Жужжание стихло. Людоед открыл глаза, прислушался к ощущениям, потом осмотрел себя – не осталась ли где-нибудь в одежде или на снаряжении какая-нибудь пчёлка. Оглянулся на своих товарищей – те вроде живы. Хотя если бы пчёлы разозлились, вполне возможно, что они и пришельца выковыряли бы из его костюма своими жвалами.

Именно поэтому Людоед даже не дышал, когда рой налетел. Самой большой ошибкой, наверное, было бы бежать. По болоту-то и так особо не побегаешь. А уж от множества пчёл бежать просто некуда. Насекомина летает намного быстрее, чем человек бегает, даже по обычной местности. Так что главное – крепкие нервы.

Когда они прошли немного дальше, Людоед нащупал шестом слабину в почве.

– Ага! – сказал он. – Тут, похоже, как раз ульи пчёлкины. Будьте осторожны, не наступите. Пойдём в обход.

Кстати, в ульях мутированных пчёл должен был находиться их мёд – который ценился в качестве основы для противовоспалительного суперснадобья. Яд от лекарства отличается дозировкой, как говорят целители. Но лезть за ним Людоед и не подумал. Если хотя бы одна пчелиная тварь где-то там осталась на хозяйстве… Ему категорически не улыбалось валяться парализованным на болоте в ожидании возвращения роя. Это при самом оптимистичном раскладе. Раз уж мутура – здоровенного мутировавшего быка – укусы поражали до полного обездвиживания…

Вот только с обходом дела ладились не очень. Тропка была очень узкая, а потом и вовсе завела в тупик – дальше проход через болото загораживало аномальное пространство. Справа от него высилась стена растительности, а слева тропинка шла через Кисель-квартал. Такую огромную, размером действительно с городской квартал низину, заполненную жидкой грязью. И только узкая, извилистая тропинка твёрдой почвы позволяла пройти через этот грязный сектор. Впрочем, у Людоеда выбор был небольшой – или пойти этим путём, или возвращаться. Тратя лишнее время, когда его и так оставалось в обрез, и к тому же рискуя на обратном пути опять встретиться с пчёлами. И на этот раз, возможно, им повезёт не так сильно. Какая-нибудь одна пчела всё-таки возьмёт и укусит.

Делать нечего. Теневик сказал Стану и Мамбе, что дальше дорога ведёт через Кисель и чтобы они остерегались «арканов». Теневичка сразу поняла и кивнула, а вот пришлому понадобилось объяснять. Дело в том, что в Киселе обитали хлестуны. Как они выглядели, никто достоверно не знал, потому что никто их и не видел. Твари жили в глубине под толщей жидкой грязной взвеси, а наружу выбрасывали длинные, гибкие, тонкие щупы, пытаясь ими заарканить добычу и утащить к себе, в недра. Этакие гостеприимные водяные, которые слишком уж настойчиво приглашали в гости…

И как только трое идущих продвинулись достаточно далеко по тропинке, ведущей через Кисель, им сразу же пришлось в срочном порядке отклонять такие «приглашения». Пришлый зазевался и вовремя не заметил, как тугая петля обвила его ногу и дёрнула вниз. Хорошо, что Мамба вовремя подоспела на помощь и подхватила падающего гостя.

Странника тотчас же, стоило ему только опуститься ногами в жидкую грязь, подхватили ещё несколько хлестунов. Тянуть назад пришлось с трудом, но всё же нити щупов в конце концов отпустили пойманную было жертву.

Мамба предупредила гостя, чтобы тот впредь смотрел только под ноги, лишь изредка на короткие мгновения отрывая взгляд, чтобы посмотреть по сторонам. Повезло, что сейчас, когда шли через Кисель, они двигались поближе один к другому, уже не на расстоянии в несколько метров, так как нужды в этом покамест не было, они здесь не перебирались с кочки на кочку, а следовали по тропе, в основном непрерывной. Если уж тут пришлось бы корячиться, перескакивая с кочки на кочку, да ещё и хлестуны пытались бы при этом утаскивать их в воду – тогда вообще шансов пройти не оставалось. Разве что будь они бесплотными духами…