– Господин Олдридж, простите за неприятный сюрприз. Вы временно задержаны по запросу прокуратуры Соединенных Штатов, подтвержденному нашим правительством. Откровенно говоря, я даже не знаю, в чем здесь дело. Какое-то время вам придется провести под домашним арестом в моей резиденции, до того, как мне сообщат, что вы можете вернуться домой. Официально вы подозреваетесь в покушении на совершение террористического акта в какой-то американской правительственной лаборатории. Подробности мне неизвестны. Здесь вам будет комфортно, есть все необходимое, кроме доступа в интернет. Разумеется, вы не сможете общаться с прессой и родными – на некоторое время просто исчезнете из информационного поля. При попытке побега к вам могут быть применены крайние меры. Но я искренне надеюсь, что они не понадобятся.

Все происходившее казалось нереальным, дурным сном. Охранники мягко взяли Роберта под руки и проводили в одно из помещений, впрочем, вполне комфортное и даже стильное, оборудованное различными гаджетами, со множеством бумажных книг на высоких полках. К этой комнате, напоминавшей библиотеку в старинном английском особняке, примыкали роскошные ванная, туалет и кухня. Как только дверь за охранником закрылась, посреди комнаты сразу включился голографический коммуникатор. Человек, а точнее, его абсолютно живой образ, сидел напротив Роберта на стуле. Он был красив и мучительно похож на кого-то, кого ученый знал в юности. Взгляд виртуального и вместе с тем словно совершенно реального человека был открытым, изучающим, в целом доброжелательным.

– Добрый вечер, господин Олдридж. Смею надеяться, что вас не обидит, если в дальнейшем я буду называть вас по имени. Ко мне вы тоже можете обращаться по имени. Считайте, что вы некоторое время пробудете у меня в гостях. Надеюсь, мы станем друзьями или хотя бы единомышленниками.

– Кто вы?

– Меня зовут Шейн.

Марс, Долина Маринера, 15 октября 2084 года

– Слава богу. Я думала, этот день уже никогда не наступит.

Обязательная программа восьмидневной адаптации астронавтов к Красной планете подошла к завершению. С точки зрения требований космического агентства все основные показатели жизнедеятельности их организмов в целом соответствовали норме. Можно было сказать, что их адаптация к Марсу прошла успешно.

Утром над Лабиринтом Ночи, как обычно, поднялся легкий туман. Лабиринтом Ночи называлась система из примерно двадцати длинных изрезанных каньонов, расположенных в центре необъятной долины Маринер. Каждый из таких рукавов-каньонов по ширине не уступал, а по высоте намного превосходил Гранд-Каньон в Аризоне. Другой такой обширной и грандиозной геологической формации было не найти во всей Солнечной системе.

Начало Лабиринта находилось всего в нескольких километрах от Хаба. Эта была единственная или, по крайней мере, одна из немногих областей Красной планеты, над которой наблюдался туман. Происхождение тумана считалось одной из множества марсианских загадок. Спектральный анализ, проделанный со спутников на орбите, показал, что этот туман, как и на Земле, состоит из мельчайших кристалликов обычного водяного льда. Но для того, чтобы они конденсировались в воздухе каждое утро, необходим обильный источник воды в жидкой форме на поверхности. А жидкой воды на Марсе не только не было, но и по законам физики, даже и быть не могло. Как обычно в таких случаях, ученые пожимали плечами и, посетовав, как много в Солнечной системе еще непознанного, плавно переходили на другую тему.

Подробный отчет обо всем происходящем, как и о том, что адаптация людей проходит успешно, капитан Роджерс дважды в день делал в ходе сеансов с Землей. Но на самом деле не все в этом странном, новом, неведомом мире шло столь уж гладко.

Человеческий сон на другой планете – как и в открытом космосе – назвать сном можно лишь весьма условно. Трудно сказать, заключается ли проблема в недостатке естественного кислорода для мозга, слабой гравитации, радиации или в чем-то еще. Как и альпинисты высоко в горах, вместо привычного глубокого восьмичасового сна астронавты довольствуются лишь одним или двумя промежутками беспокойного забытья в сутки, каждое из которых редко длится три часа. Правда, в экстремальных условиях человек даже и к этому привыкает.

Пространство Хаба, построенного роботами, уходило на десять метров вглубь и было разделено на три яруса. В нижнем ярусе, на максимальной глубине, обустроили спальные отсеки. Здесь радиация была в пять раз ниже, чем на полностью открытой гамма-излучению поверхности. Таким образом, общая доза радиации, которую могли получить астронавты в ходе миссии, позволяла им не только выжить, но и надеяться дожить здоровыми до старости на Земле.

Прямо над ними располагался рабочий модуль. В нем находилось множество приборов, оборудование, включая мониторы видео– и радиосвязи с Хьюстоном. На верхнем этаже, под самой поверхностью, был склад инструментов. На поверхности, рядом с Хабом, астронавтов ожидало чудо техники – многофункциональный вездеход «Центурион» на атомной тяге, в котором экипаж мог перемещаться по Марсу на большие расстояния. Обзорная застекленная кабина вездехода в автономном режиме обеспечивала полную герметичность и нормальное давление – так что астронавты могли находиться в ней без скафандров, не расходуя понапрасну их ресурс. Вездеход перемещался на высоких, сверхпрочных двухрядных гусеницах, превращающихся при необходимости в обычные колеса. Его скорость достигала шестидесяти километров в час по ровной местности. Правда, на дне каньона ровной поверхности не было: его рельеф – самый сложный и изрезанный на всей планете, а красно-серый песок – скользкий, смерзшийся и рассыпчатый, не говоря уже о разбросанных почти повсюду больших валунах, с острыми как лезвие краями.

Если бы «Центурион» оказался несправным, то вся марсианская миссия (кроме самой высадки человека) оказалась бы неосуществимой. Уже на следующий день после посадки Шремп, самый физически подготовленный член экипажа, регулярно пробегавший дома марафоны, попробовал сделать пешую вылазку, детально описывая коллегам свои ощущения. Несмотря на удобный скафандр и малую гравитацию, пройдя менее километра от Хаба, Шремп сообщил, что его силы на исходе, и поспешил вернуться. Ноги скользили и предательски увязали даже в совсем не глубоком песке, а дыхание и сердцебиение после медленного перехода через дюну высотой в несколько метров участились вдвое. Серьезное исследование планеты было невозможно без транспорта. К счастью, вездеход работал во время испытательных поездок бесперебойно.

Сверху, уже над поверхностью, Хаб закрывал купол в виде сверкающей на солнце металлической капли. Собранная из легких наноматериалов, эта надстройка при ясной дневной погоде была хорошо заметной спутникам из космоса. Кроме того, она ярко светилась ночью. Купол соединялся с поверхностью планеты коротким застекленным тоннелем в человеческий рост. Возвращаясь «домой» после выхода на планету, астронавты некоторое время стояли внутри тоннеля, пока магнитный вентилятор очищал поверхность скафандра и ботинки от налипшей серой пыли. Затем они делали пару шагов по лестнице вниз и оказывались в шлюзе, после которого могли снять скафандр.