Богиня резко садится ко мне спиной в кровати, сбрасывая мои руки. Мне становится холодно и неуютно без ее объятий, но я не спешу ее тревожить. Кажется, ей вновь надо поведать мне очередную тайну.

— Я не все рассказала тебе, Давид. Не успела, — начинает Тея глухим и безжизненным голосом, от которого у меня холодок по спине и страх сковывает сердце. У меня, здорового взрослого мужика! — Тогда, когда со мной сотворил это Киреев, я была беременна. Срок был восемь недель. Это был наш ребенок. Я не говорила тебе, потому что…через две недели у тебя был день рождения. Я хотела тебе сообщить в праздничной обстановке, чтобы запомнилось. Сделать тебе подарок…Не вышло…

— Девочка…

— Не перебивай, Давид, — слегка поворачивает голову в мою сторону, и я вижу, как катятся слезы по ее щекам. Тянусь рукой, чтобы стереть, но она отшатывается, не позволяя. Сжимаю ладонь в кулак и медленно опускаю. — Дай мне договорить до конца. Выслушай. Когда Степан очнулся, после того, как ты избил его, он увидел меня. Ему сорвало крышу. Он…отыгрался на мне за то, что ты его прервал и унизил. Я, — всхлипывает, содрогаясь всем телом, и я, наплевав на все, сгребаю ее в охапку, прижимая к груди. Держусь со всех сил, чтобы не сорваться. Я нужен ей. Моей девочке, которая в столь юном возрасте перенесла такой кошмар. Я должен быть сильным для нее. Ее опорой. — Я просила его не делать этого, говорила, что я беременна, но это его, кажется, заводило еще больше. На мои крики кто-то из соседей вызвал полицию и «скорую». Но было слишком поздно. Когда меня привезли в больницу, плод был уже мертв. Я потеряла нашего малыша. Мне сделали операцию, и…врач сказал, что Степан мне что-то там повредил, и возникли осложнения. Я никогда не смогу иметь детей. Я пустая, Давид, ущербная и неполноценная.

Крышка моего персонального гроба захлопнулась.

Глава 50

Сложно сохранять лицо, когда твою душу мысли о прошлом терзают и рвут на куски. Когда глубокое чувство вины давит надгробной плитой.

Но я должен.

Просто обязан ради Теи. Мне предстоит нелегкая задача: вылечить ее морально и физически и разобраться с демонами прошлого. Последнее, кстати, проще. С него и начну.

Провожаю Тею к кабинету и целую на прощание в губы под ошарашенный взгляд секретарши.

— Доброе утро, Оля, — бросаю, проходя мимо девушки, которая провожает меня, открыв рот. — Оляяяяя, рабочий день уже начался.

— Да-да, Давид Тагирович, извините, — она бросается к компьютеру, что-то судорожно на нем набирая. Наверно, строчит подружкам новость, что у босса служебный роман с юристом, с которым мы скандалили так, что весь офис был в курсе.

Плевать. Это меньшее, что сейчас меня волнует.

Прохожу в кабинет, кидаю пиджак на диван. Закатываю рукава, включаю ноутбук, параллельно набирая службе безопасности.

— Доброе утро, Давид Тагирович, — начальник, как всегда, собран и спокоен.

— Дима, ко мне в кабинет. Срочно.

— Понял.

Я нервно постукиваю по столу пальцами в ожидании безопасника. Сложно, очень сложно не сорваться и не наделать глупостей. Но устроить мордобой всегда успею, но надо сделать так, чтобы мои действия не ударили рикошетом по Тее.

Стук в дверь кабинета заставляет отвлечься от кровопролитных мыслей и сосредоточиться на деле.

— Проходи, Дима, и дверь закрой. Разговор будет личный и очень серьезный.

Безопасник садится напротив и сканирует меня внимательным взглядом.

— Слушаю вас, Давид Тагирович.

— Дима, я поручу тебе одно дело, но попрошу заняться им лично. Оно не касается дел компании, и поэтому я не хочу, чтобы в него был посвящен кто-то еще, кроме нас с тобой.

— Уже интересно.

— Я хочу, чтобы ты достал информацию на Киреевых Степана и Олега.

Впервые на лице Димы я вижу проявление эмоций: он хмурится, выглядя озадаченным и раздосадованным.

— Смотря какую информацию, потому что с Киреевыми вообще все очень непросто. В прошлый раз я проверял Соловьеву на предмет связи со Степаном, и лишь поэтому не возникло никаких вопросов. А сейчас придется напрямую «шевелить» базы данных по ним.

— Мне нужна любая информация об этих двоих, которая может их скомпрометировать. Любая грязная новость. Скандал. То, что вызовет резонанс в обществе и опрокинет их с пьедестала.

— Это практически невозможно. Киреев — старший — депутат Собрания. У него неприкосновенность, это раз. Второе, если я начну пробивать по ним информацию, это станет известно службе безопасности Киреева, и у нас будут большие проблемы. Потому что его люди с особым пристрастием будут добиваться ответа на вопрос — какого хрена мы под него копаем.

— Блять! — припечатываю кулаком по столу, желая впечатать его не в деревянную поверхность, а в нос ублюдка, что сломал Тее жизнь, и сейчас наслаждается ею, спрятавшись за спиной папаши- депутата.

— Извините, Давид Тагирович, — Дима разводит руками, — сказал как есть. Как начальник вашей службы безопасности обязан предупредить, и не рекомендую вам даже лезть туда. Зацепит знатно, проблем будет выше крыши. Даже я потом со своими связями не смогу разгрести.

Прикрываю глаза на секунду, выдыхая. А кто сказал, что будет просто? Олег и Степан семь лет назад творили беспредел, а сейчас, со связями Киреева-старшего они считают себя и вовсе бессмертными. Но это ненадолго. Убийцы моего ребенка не будут ходить со мной по одной земле.

— Услышал тебя, Дим. Спасибо за информацию.

— Но есть кое-что, — задумчиво тянет безопасник, не спеша вставать с места, и я вновь принимаю боевую стойку, как охотничий пес, почувствовавший добычу. — Влад Бесстужев недавно заключал контракт с компанией, половина которой принадлежит Степану. Это я узнал случайно, пока искал информацию по Соловьевой. Наверняка служба безопасности «Техно-Альянса» прошерстила все вдоль и поперек, прежде чем заключить контракт в несколько миллионов.

Ни хрена себе! Вот что значит гены — мы с братцем связались с одним и тем же ублюдком.

— Спасибо, Дим. Ты здорово помог.

— Чем смог, Давид Тагирович. Но я повторюсь: не рекомендую лезть к Кирееву. Не отмоетесь.