Все три подземных хода мы обследовали, но никаких следов пропавшихне обнаружили. Тут я вспомнила о неожиданно возникшей дыре в другом подземномходе. Мышильда вроде бы заинтересовалась, но Максим только рукой махнул.

— Зря время потратим.

— Это почему? — обиделась я. — Дыры не было,потом появилась, кому-то она понадобилась?

— Сереге, — вздохнул Макс. — У этого придуркаграната была, очень ему хотелось ее испробовать. Вот и рванул.

— Точно придурок, — согласились мы и потеряли кдыре интерес. А зря, если бы мы тогда догадались в нее заглянуть, то избавилисьбы от многих волнений.

Мы вернулись в каменный мешок. Тут надо сказать, что лаз мыоставили открытым, понятия не имея, каким образом он закрывается с этойстороны, а главное, как открывается. Я опустилась на четвереньки с намерениемвыбраться на свет Божий и дико заорала: в дыре торчала чья-то голова, мерцая втемноте глазищами. После пятнадцати черепов это было слишком, и я твердо решилаупасть в обморок, но голова заговорила Сашкиным голосом, и падать стало уженеинтересно.

— Елизавета, — звал Сашка, — Макс, вы здесь?

— Здесь мы, — проворчала я. — Напугал досмерти.

Я первой выбралась на поверхность, за мной сестрица и следомМакс.

— Ну, чего там? — с нетерпением спросилвозлюбленный, помогая мне подняться.

— Ничего, — вместо меня ответил Макс. — Голыестены и пятнадцать черепов.

— Врешь? — ахнул Сашка.

— Не врет, — засвидетельствовала я. — Тамгробница двенадцатого века и черепа. Надо археологам звонить. Открытие века.

— Позвоним археологам, — согласился Сашка. —Только сначала брату, а то он мне по шеям надает за самодеятельность.

Я взглянула на Мышильду, та согласно кивнула, Сашкаобрадовался и предложил:

— Идемте к нам. Я конфет купил, целую коробку.

— Неужто их как-то по-другому продают? — съязвиласестрица, но я ее урезонила.

— Не стыдно тебе, человек старался. — И началаСашке жаловаться:

— А у меня муж пропал. А еще Евгений и местныйучастковый. — Новость не произвела на него должного впечатления.

— Найдутся, — утешил Сашка. К себе домой мывсе-таки решили зайти: может, повезет, и Михаил Степанович с Евгением уже вкухне допивают обеденную поллитровку? Поллитровка сиротливо стояла наподоконнике, а дом был пуст, мамаша с портрета в спальне сурово взглянула ивроде погрозила пальцем.

— Брехня, — не веря глазам своим, возвестила я иотправилась к Сашке.

Поставили самовар и устроились на веранде. Сашка звонилбрату, а мы поведали Коле о новостях — об исчезновении людей и о подземныхходах с гробницей. Коля, переведя взгляд с пупка на коленки, заявил:

— Это инопланетяне. Они для опытов людей воруют. Я самв газете читал.

Мы задумались, потому что тоже читали, но особо ценнойКолина мысль нам все-таки не показалась. По здравом размышлении у инопланетянбыл странный вкус, хотя, конечно, нам неизвестно, что им там нужно для опытов.

— Он сейчас приедет, — заявил Сашка. Мы не сразупоняли, кого он имеет в виду, а поняв, насторожились, все-таки предстоялавстреча с человеком непростым, и как все для нас обернется, неизвестно. А вдругразом лишишься и гробницы, и черепов, и глупой головы в придачу?

— Может, мы пойдем? — предложила я, ноисключительно любопытная Мышильда скорчила лицо, а Александр Сергеевич заявил:

— С братом познакомишься.

Тут я подумала, что родню знать всегда неплохо, и осталась.

Мы ждали появления Мотыля почти в молчании. Коля интенсивнораскачивался в кресле, Мышильда пялилась в окно и дважды начинала петь «Летятутки», но далее второй строчки текст не знала и умолкала, Макс развлекалсяхудожественным свистом, чем очень действовал мне на нервы. Я устроилась застолом, положила голову на локоть и ласково смотрела на Сашку, а он на меня.Макс время от времени на нас поглядывал и хмурился, а один раз даже фыркнул, ноя на него не обращала внимания и на его фырканье тоже.

Наконец возле дома остановилась машина, и на верандуподнялся толстый коротышка в светлом костюме. Совсем-то коротышкой он не был,но даже Сашка оказался выше его сантиметров на семь, правда, вот веса в Мотылебыло раза в два больше, чем в младшем брате. Мотыль оказался не только толстым,но еще мордастым и красноносым, и как возможный родственник по душе мне непришелся. Глазки его смотрели маслено, но с ехидством, а пухлые губы кривиланеприятная ухмылка.

— Дрянь, а не человек, — шепнула мне Мышильда, и яс ней согласилась. Мотыль устремился к Максу, а тот к нему, они пожали другдругу руки, Коле он кивнул, а братца пихнул кулаком в живот, и это мне сразу непонравилось. Как ни странно, меня Мотыль сначала не заметил, то есть ничегостранного в этом не было, ведь он пробежал до середины веранды, ни разу необернувшись, а ято сидела за столом как раз рядом с дверью, в которую он вошел,точнее, не сидела, а как бы полулежала. Тут Мотыль натолкнулся взглядом наМышильду и спросил растерянно:

— Это кто?

Она вскочила и сказала, радостно тыча в меня пальцем:

— Марья Семеновна я, вот ихняя сестрица.

Мотыль повернулся ко мне, а Сашка сообщил:

— Это Елизавета. Я тебе рассказывал…

Не знаю, что там Сашка рассказывал, но к встрече со мнойбрат был явно не подготовлен, шагнул ко мне с дрянной улыбкой и, вылупившись намой бюст, пропел:

— Какая девочка…

Чтобы разом прекратить все это, я поднялась, протянула рукуи сказала:

— Здравствуйте, товарищ.

«Товарищ» закатил глазки, охнул, хрюкнул, ухватился рукой застол и пролепетал, по-дурацки улыбаясь:

— Вот это да…

Сашка развел руками, точно хотел сказать: «Что есть, тоесть», а Макс заявил с ехидством:

— Она честная девушка. И никогда не врет.

— Никогда, — сказал Сашка, а Коля, выйдя изтранса, кивнул. Мотыль все еще стоял, задрав голову, и пялился на меня. Я жестоять устала, да и толку в этом не видела, и опустилась на стул.

— Может, выпьешь? — предложил Макс, пытаясьпривести Мотыля в чувство.

— Ага, — ответил тот, хлебнул коньячку, крякнул испросил не очень вежливо: