— Братик, ты где ж ее нашел?

— Познакомились, — ответил братик, глядя на меня сиспугом, и даже зачем-то подмигнул. Но я, усмотрев в словах родственниканеуважение, вмешалась:

— Я вам не гриб какой-нибудь, чтоб меня искать. А есливы Сашкин брат, то могли бы быть повежливее, познакомиться и поговорить сомной: откуда я, чем занимаюсь, и вообще… И про себя рассказать, чтоб все былопо-честному.

В этом месте Макс ахнул и зашипел:

— Все, завелась, теперь опять что-нибудь свистнет.

Сашка подошел ко мне, взял за руку и даже встал боком, точнопытался загородить меня от брата. Как он это хотел проделать, раз я тоже всталаи голова моя над ним зависала, ума не приложу. Хотя, может, он Мотыля от менязагораживал? Тут сестрица, шмыгнув к нам, подергала главного бандита за рукавпиджака и заявила со счастливой улыбкой:

— Дядечка, а мы вам ходы нашли, целых три. Сашкадокладывал?

Сашка припал к моему плечу, Макс громко икнул, а Колясвалился со своей качалки. Мотыль обвел всех взглядом и сказал:

— А у вас тут весело…

— Ага, — поддержала разговор сестрица. —Инопланетяне завелись, людей крадут для опытов. Троих уже свистнули. Вот ждем,кто следующий… Нервничаем.

Мотыль внимательно посмотрел на Мышильду. Она повеланосиком, скосила глазки и грустно вздохнула.

— Ну, ничего, ничего… — вздохнул Мотыль и перевелвзгляд на Макса. Тот подошел ближе и стал рассказывать о гробнице и черепах.Мышильда, конечно, тут же влезла со своим двенадцатым веком и познаниями вархеологии.

— Денег нет, — закончил Максим. — Конечно,может, он их в стену замуровал, но лично я в этом сомневаюсь.

— Ясно, — кивнул Мотыль. Его вроде ничуть нераздосадовало то, что деньги не отыскались и даже наоборот, а вот гробница ичерепа необыкновенно заинтересовали.

— Сколько, говоришь, их там? — спросил он Макса.

— Пятнадцать, — повторил он, а Мотыль довольнозасмеялся и даже пропел:

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца…

Мне все эти разговоры интересными не казались. Я все ждала,когда нас Сашка по-настоящему познакомит. Не могу же я называть родственникадурацкой кличкой Мотыль и при этом вести светскую беседу. Но Сашка начистозабыл обо всех правилах приличия. Вспомнив о том, что я леди, я обиделась исказала:

— Всего доброго, — и пошла домой. Мышильдапотрусила следом.

— Ну чего ты? — спросила она смиренно. —Интересные ведь были разговоры.

— До разговоров ли мне сейчас, когда Михаил Степановичпропал, и Евгений, и даже участковый.

В нашем доме стояла зловещая тишина, а под окном сиделаНастасья Филипповна и вытирала глаза платком.

— Не появились? — со вздохом спросила она. Мыпокачали головой, потом обежали весь дом, сад, пустырь и опять головойпокачали. Безутешная женщина побрела по улице, а мы смотрели ей вслед и думали,куда могли подеваться три здоровенных мужика?

— Тут точно преступление, — заявила я, а Мышильдав ответ подергала себя за ухо.

Сидя в кухне, мы попробовали ждать известий о пропавших илиих возвращения. Через несколько минут это сделалось совершенно невыносимым, ия, поднявшись, решительно заявила:

— Идем копать.

Сестрица возражать не стала, и мы отправились на пустырь.

— Думаешь, Макс мент? — спросила я по дороге.

— Не думаю, а вижу.

— А чего ж он с этими?

— Надо полагать, задание выполняет.

— Придушить бы стервеца, — в сердцах сказала я.

— Никак не можно, — покачала головойсестрица. — И даже наоборот — должны и обязаны содействовать в меру сил ивозможностей.

От этого разговора я ужас как разнервничалась и землюшвыряла так, точно в том месте, куда она падала, стоял мой злейший враг, как-тонезаметно приобретший черты Максима. Мышильда сопела рядом, не сказав за всеэто время ни слова, и только когда мы уперлись носами в фундамент напротив,заявила:

— Вот и все.

И в самом деле: кухни кончились, все три. Мы перекопали всетри возможные площади, где они могли находиться, и ничегошеньки не обнаружили —не только тридцати золотых червонцев, но даже самого завалящего кольца. Ясурово осмотрела перекопанное пространство и вздохнула: знала ведь, что чепухавсе это, и пошла на поводу. Только мужа лишилась из-за дурацких сокровищ.

— Лизавета, — робко начала Мышильда, — мы какхотели: если на метр ничего не найдем, будем копать на два.

— Чтоб кто-нибудь из наших мужиков выкопал двухметровуюяму? Да ни за что на свете. И зачем ему такая яма в родном подполе?

Мои слова произвели впечатление.

— Да уж, — сказала сестрица. — Вряд ли прадедтак расстарался… И яму рыть совершенно необязательно, когда вокруг ходов полно.

— Не говори мне о них, — разозлилась я и полезлаиз ямы. Мышильде ничего не оставалось, как выбираться следом. — Прямо бысию минуту уехала, — заявила я, шагая к дому. — Да вот душа болит опропавших.

— Три дня придется выждать, — согласилась Мышь.

Солнце садилось за горизонтом, на землю пала мгла, абриллиантовый дым растаял в тумане.

Хотя потрудились мы на славу, аппетита не было, и спать мылегли без ужина. Уснуть никак не получалось, я думала о несчастном МихаилеСтепановиче и босом Евгении, а также об участковом Иваныче, о сокровищахпрадеда, которые не пожелали найтись, и о черепах двенадцатого века. Где-тооколо полуночи под окнами послышались шаги, и Сашка неуверенно позвал:

— Елизавета.

Мышильда подняла голову и воззрилась на меня, а я махнуларукой. Сестрица полезла в окно.

— Чего тебе? — спросила она досадливо.

— Елизавету позови.

— Спит она и на тебя шибко осерчала. Говорит, брат утебя невоспитанный.

— Он уехал, — сообщил Сашка. — Может,разбудишь ее, а?

— Не-е, я на себя такую ответственность взять не могу.Она в гневе больно дерется. Хочешь, сам буди.

Сашка немного подумал и не захотел.

— Таскаются всякие, — проворчала Мышильда изакрыла окно.