того, что когда-то было цветущим яблоневым садом, а ныне увядшим и безжизненным. Позади возвышался огромный иссохший лес, простирающийся от горизонта к горизонту. Напасть, пришедшая рука об руку с безумием Королевы, поглотила, казалось, все дубы, буки, боярышник и терновник. Среди бескрайнего моря иссохших ветвей и подлеска не замечалось ни единого движения птицы, зверя и вообще какой-либо живности.

Джанет максимально сосредоточилась. Отбросив мысли об опасности позади и неизвестности впереди, она заставляла себя думать лишь о том, куда безопасно поставить стопу.

«Та чокнутая сучка за это заплатит!»

Мысли спорхнули, когда воздух прорезал визгливый крик мамаши Хэйнтер:

– Враги! Я их вижу!

Страх в голосе ведуньи передался всем.

– Вон они, подходят к берегу позади нас! Ну же, красотульки мои, наддайте!

Однако страх провалиться под слой пыли в одну из ямин или сломать лодыжку о невидимый камень тоже никого не покидал. Поэтому путники продолжали свой взятый размеренный темп, даром что в ушах свербели ведьмачьи вопли:

– Вон они, идут! Ой, да как быстро!

Когда наконец они достигли дальнего берега и, измученные, выбрались на него, обе лисички набросились на них с радостным тявканьем и прыгали, и скакали вокруг их чумазых фигур, останавливаясь лишь затем, чтобы облизать перепачканные красной пылью лица.

Джанет победно обняла свою мать. Но та, видимо, по-прежнему пребывала в трясине своего безумия и просто непонимающе смотрела на дочь. Рядом мамаша Хэйнтер, словно фруктовыми косточками, плевалась ругательствами:

– Глупая девчонка, нашла время обниматься! Ты не видишь, за нами следует целое войско? Хотя это как-никак родная земля Королевы, так что, может, она нас чем-нибудь порадует?

Спрыгнув со спины Тома, Бутылочная Ведьма взялась приплясывать на своих затекших ногах, стряхивая с шоссов и башмаков красный ил. Лисы остановились и подозрительно принюхались, на что старуха только ухмыльнулась. Прищурив единственный глаз, она разулыбалась всей своей морщинистой физиономией.

– За свою немалую жизнь я слыхала о вас немало историй, да только им не верила. До этой самой минуты.

– Считай, что тебе свезло, дорогуша, – обратилась она к Джанет, указывая на лисичек. – Одна из величайших тайн воплотилась в жизнь.

Голос мамаши Хэйнтер сменился на жалостливый. Теперь она обращалась к лискам:

– А вы не можете нам помочь, милашечки? Мы в такой нужде, в такой беде.

Первая лисичка, отпрыгнув, лукаво покачала головой:

– Мы не впутываемся ни в какие истории.

А вторая, грациозно перепрыгнув через первую, добавила:

– Всегда снаружи, и никогда внутри…

– … любой истории.

– Никаких советов.

– Никаких действий.

– Кроме одного…

– И эта история…

– … никогда…

– … не доходила…

– … до этого места.

– Давайте надеяться…

– … что однажды она…

– … подойдет к своему концу…

Лисички перестали подпрыгивать и закружились своими серебристыми тельцами одна вокруг другой, плотнее и плотнее, пока на вид не стали одним животным.

– Но мы все равно тебя приветствуем, матушка.

Ведунья поклонилась так церемонно, насколько позволяла ее дряхлое тело.

– Делиан и Аэллин, для меня это и впрямь большая честь. – И, пристукнув пятками, ведьма-бутылочница озорно рассмеялась: – Эк нам будет весело! – И, подбоченясь, добавила: – Если только переживем этот день.

Лисички с любопытством поглядели на ведунью, после чего кивнули своими серебристыми головками в сторону реки. Джанет обернулась в том направлении, и от увиденного у нее перехватило дыхание.

Огромная армия теней, зыбкая и бесплотная, под началом Повелителя Тьмы и Смерти стекала вниз по дальнему берегу, на преодоление которого Джанет и ее спутникам потребовалось столько усилий, и огромным черным валом вкатывалась в реку илистой крови. Сзади на берегу, в окружении своих тринадцати огромных зверей, неотрывно глядел на свою добычу Повелитель Тьмы. Даже с такого расстояния ясно различалась улыбка, игравшая на его лике.

– Томас, скажи мне правду: она действительно может их остановить? – с нелегким сердцем спросила Джанет.

Рыцарь Розы все еще стоял на коленях, приходя в себя от усилий перехода с ведуньей на плечах.

– Я не знаю. Но, похоже, это наша единственная надежда.

По его глазам Джанет видела, что он хочет ее утешить, но не знает, как. Измученная сверх всяких слов, она отвела взгляд и уставилась в землю, не в силах принять решение, которое могло оказаться роковым.

«Но я должна. И сделаю…»

Ощутив у себя на руке чью-то ладонь, она подняла глаза, рассердившись на чью-то бесцеремонность, и тут увидела, что в глаза ей смотрит Королева. На ее обычно жестком, бесстрастном лице читалось неожиданное выражение несказанной мольбы, а ее голос в голове Джанет прошептал:

«Это единственный путь».

И все же Джанет содрогнулась от отвращения, вспомнив саднящий хаос, что наступал при каждом вторжении Королевы. А затем она ощутила, как другую руку ей сжала еще одна ладонь, маленькая и сухая – ее матери. Пожилая женщина, улыбаясь, прижалась к ней поближе. Единым хором они затянули старинную песнь о любви, утрате и искуплении:

Тут вынул он свирели, чтоб сыграть,

Но сердце изможденное саднило —

И он сыграл вначале ноты зла,

А следом радости, чтоб душу исцелила.

И он мелодию веселую повел,

Которая его и воскресила.

Песня завершилась, и их взгляды на мгновение встретились, прежде чем Джанет приняла решение.

«Ладно, будь оно неладно. Я сделаю то, что должна была сделать».

С мрачной улыбкой Джанет взяла обе ладони Маири в свои, тихо шепнув:

– Мама, я люблю тебя.

И открыла свой разум, готовясь к тому, что должно произойти.

«То, что эта проклятая королева сделала с моей матерью… с ней и со мной – непростительно. Своим отчаянным желанием избежать собственной ответственности она разрушила наши жизни. Хотя… что я обо всем этом знаю?»

Исполненная решимости, Джанет сняла все барьеры, которые успела выстроить за последние несколько недель, и безоглядно впустила ту часть Королевы, которая крылась в ее матери.

Ошеломительный поток потусторонних образов, слов и музыки вмиг смел почти все рациональные мысли. Скрещенными на груди руками Джанет словно удерживала себя от того, чтобы лопнуть из-за размеров иного существа, чрезмерно огромного и непостижимо могущественного, чтобы сколь-либо долго умещаться в одном-единственном человеке. А при взгляде внутрь взор теперь ловил лишь Королеву Летних Сумерек, неоглядно цельную и завершенную.

С искаженным от муки лицом Джанет прокричала, перекрывая нарастающий хаос в голове:

– Хорошо, королева! Ты ведь помнишь, что давала мне обещание?

Воцарилась секундная пугающая пауза, после чего голос откликнулся, будто эхом:

– Обещание?

– Ты обещала, что если я вытащу тебя из той проклятой темницы, то не причинишь вреда ни мне, ни тем, кого я люблю!

В отчаянной попытке сохранить рассудок хотя