которое было всем, что осталось от владычицы Страны Летних Сумерек.

Первая лиска тявкнула:

– Ой, ну-ка осторожно.

– Корни… – подхватила вторая.

– … каждой рассказанной истории… – дополнила первая.

– … крайне нежны.

– И чтобы начать сызнова…

– … нельзя допустить…

– … чтобы они повредились…

– … а бережно их взлелеивать…

– … чтобы то, что вырастет…

– … из старых…

– … обрело силу…

– … и цветение.

Часто дыша, они в нетерпении свесили свои красные язычки. И как всегда, хором произнесли:

– Новая история, произрастающая из старой, дарует тем, кто в ней поселится, способ поприглядней прожить ее на новый лад.

Мамаша Хэйнтер желчно заметила:

– Не учите ученую. Уж как-нибудь сама разберусь. Как-никак испокон веку этим занимаюсь.

Своими старческими ладонями она осторожно зарылась в мягкую почву вокруг только что появившегося зеленоватого ростка. Приподняв, она переместила его в странную кожаную сумку у себя на поясе, которую на протяжении своей долгой жизни много раз использовала для одной и той же цели. Наконец, хрупкие корни растеньица она бережно присыпала землей.

Однако, прежде чем закрыть клапан сумки, ведьма-бутылочница полила молодое растение остатками своего травяного отвара и нашептала слова, которые не услышал никто, кроме двух чернобурых лисиц. А те, невероятно возбужденные, наполнили сумеречный воздух своим тявканьем.

29

В последовавшей глубокой тишине Джанет посмотрела на Бутылочную Ведьму и с напускным безразличием спросила:

– Ну что, мы закончили? Нам можно теперь с матерью отправляться домой?

Мамаша Хэйнтер издала что-то похожее на сиплый смешок.

– Боюсь, пока нет.

Сердце Джанет тревожно екнуло.

– Отчего же нет, мамаша? Что еще здесь можно сделать после всего этого? Мы с матерью измотались до полусмерти. – Она кивнула на Маири. – Между прочим, ее ждет муж, которого она ужас сколько лет не видела.

Маири при словах дочери подняла голову, и в ее печально-кротких глазах засветилась надежда.

Древняя ведьма пытливо оглядела их обоих, после чего сказала:

– Детки мои, мы еще должны восстановить то, что было порушено.

Посмотрев на лес, наполненный новой жизнью, голосами зверей и пением птиц, Джанет растерянно спросила:

– Но разве я… разве мы уже не сделали именно это?

– Это большая, жутко запутанная история, которая до сих пор удерживает всех нас в своей паутине, – промолвила мамаша Хэйнтер с загадочно-веселой усмешкой. – Ты с матерью и Томас, да и Королева тоже – все вы лишь мелкие частицы головоломки, которую нужно сложить, прежде чем ее история станет правдой. А пока этого не произойдет, нам лучше держаться вместе.

Помолчав, ведунья обратилась:

– Джанет Рэйвенскрофт, посмотри на меня. Я хочу тебя кое о чем расспросить.

Джанет со вздохом обернулась к мамаше Хэйнтер, силясь держать мысли в узде.

– Итак, дитя, когда ты народилась на свет?

Джанет поморщилась:

– Какое отношение к этому имеет мой возраст?

Однако под молчаливо-требовательным взором ведуньи она поняла, что в вопросе наверняка кроется нечто большее, чем праздное любопытство. Тем временем лисички бесшумно подобрались и вспрыгнули к ней на колени. Джанет с признательностью погладила их ласковый мех и моментально успокоилась.

Бутылочная Ведьма продолжала:

– Годы мне не важны, потому как здесь, в этом мире, счет им не ведется. Лучше, если назовешь просто время года.

– Хорошо, годится. Осень, конец октября.

Посерьезнев еще больше, ведунья спросила:

– А точный день твоего появления на свет?

В это мгновение Джанет осенило: все непостижимые тайны, что окружали ее, ее мать и некогда помешанную на луне Королеву, были как-то связаны с ответом на этот один простой вопрос.

– Ночь Хэллоуина, как раз перед тем, как часы пробили полночь.

Старая ведьма взволнованно привстала на цыпочки и только затем усмехнулась:

– То есть самый канун Дня Всех Святых. Ты точно в этом уверена?

– Да куда уж точней! Отец все время отпускал дурацкую шутку, что я взялась из тыквы, которую он вырезал под фонарь.

Лицо ведуньи сделалось встревоженным.

– Вон оно что… Только в эту, именно в эту ночь граница между нашими двумя мирами становится тонкой, как бумага. И это случилось в тот самый день, когда Повелитель Тьмы наконец продрался сквозь завесу чар Королевы и шагнул из ее священного леса. Тогда она отчаялась, ибо знала, что теперь силы их не равны. И в отчаянии кинулась искать и таки нашла себе последнее прибежище.

– Свое безумие? – спросила Джанет.

– Да! Тогда она отпустила свой разум и запрятала его далеко-далеко.

На глазах Джанет выступили слезы:

– А моя мать…

– Не задаваясь мыслью, чем это может обернуться для возможного приютчика, основную часть себя Королева отправила в мир бренных, полагая, что там Повелитель Тьмы ее не найдет.

От этих слов Маири робким полушепотом заговорила:

– Мне полюбились старые песни моей приемной страны. Их фантазии и фантомы. Но больше всего мне нравились баллады, я их слушала во множестве. Истории в них были подобны сказкам…

– А подобное… – сказала первая лисичка.

– … неизменно взывает к подобному, – откликнулась ей вторая.

Маири, казалось, вглядывалась внутрь себя, в колодец тревожных воспоминаний, медленно осмысливая тайну.

– Значит, каким-то образом Королева вошла в мой разум в момент рождения моей дочери… когда я была слаба… уязвима. – Слезы потекли по ее лицу. – И поселилась там, внутри меня…

Она накрыла ладонью дрожащее лицо Джанет и договорила:

– А ее меньшая часть, похоже, дремала в другом месте.

Джанет подавленно опустила голову на руки, при этом слыша мягкий голос матери, излагающий их историю:

– Это она лишила меня рассудка и так долго держала вдали от моего дома и моей семьи.

Подняв в тишине глаза, Джанет услышала, как мать чуть слышно завершила:

– Мне кажется, она заслуживала смерти.

С минуту обе женщины пристально смотрели друг другу в глаза, после чего Джанет добавила:

– Я рада, что она так и поступила.

Мамаша Хэйнтер мудро попыталась отвлечь мысли матери и дочери от разрушительного пути, что вел лишь к горечи и пустой жажде мести.

– Таким мыслям предаваться проще простого. Только ни один бренный не смеет даже надеяться выстоять против славы бессмертной Королевы Фэев и уйти при этом невредимым. Возможно, из-за того, что она ничего специально не хотела, небольшая ее часть переселилась также в ребенка Маири. Это тебя и спасло. Иначе, если бы она вошла в тебя вся, до сегодняшнего дня ты бы точно не дожила.

Маири ответила улыбкой.

– Что правда, то правда. Но я жива, и со мной моя дочь. Так что я премного благодарна и за то, и за это.

Впервые с той минуты, как его отвергла Джанет, подал голос Томас. Избегая глядеть на бренную женщину, он спросил:

– Итак, мы