Грэм подмигивает мне.

– А нечего было связываться с охотником за приданым.

– У меня еще есть время передумать?

Грэм щелкает замком.

– Поздно. Я уже запер ее. – Он берет ключ от замка и ставит шкатулку на комод. – Завтра приклею ключ скотчем ко дну, чтобы мы его не потеряли, – говорит он.

Он обходит кровать, чтобы подойти ко мне поближе. Хватает меня за талию, поднимает с кровати и перекидывает через плечо. Он переносит меня через порог патио обратно на балкон, садится на качели и опускает меня вниз.

Теперь я сижу, оседлав его колени и держа его лицо в ладонях.

– Правда, чудесный подарок, – шепчу я. – Спасибо тебе.

– Не за что.

– А я тебе ничего не подарила. Я же не знала, что сегодня выхожу замуж, так что мне некогда было ходить по магазинам.

Грэм перекидывает мои волосы через плечо и прижимается губами к шее.

– Не знаю такого подарка, ради которого я бы столкнул тебя с колен.

– А что, если я куплю тебе огромный телевизор с плоским экраном? Держу пари, ты бы столкнул меня с колен ради плоского экрана.

Он смеется мне в шею.

– Нет. – Его рука скользит вверх по моему животу и обхватывает грудь.

– А ради новой машины?

Он медленно проводит губами по моей шее. Когда его рот достигает моего, он шепчет «черт возьми, нет» прямо мне в губы. Он пытается поцеловать меня, но я отстраняюсь ровно настолько, чтобы ему это не удалось.

– А если я куплю тебе навороченный калькулятор, из тех, что стоят под две тысячи? Держу пари, ты бы столкнул меня с колен ради расчетов.

Грэм скользит руками по моей спине.

– Ни за что, даже ради расчетов. – Его язык проскальзывает между моих губ, и он целует меня с таким напором, что у меня начинает кружиться голова. Следующие полчаса мы занимаемся исключительно этим. Целуемся, как подростки, на открытом балконе.

В конце концов Грэм встает и прижимает меня к себе, не прерывая поцелуя. Он заносит меня в домик и укладывает на кровать. Выключает свет и полностью открывает раздвижную стеклянную дверь, чтобы мы слышали, как волны разбиваются о берег. Вернувшись к кровати, он стаскивает с меня одежду, по одному предмету зараз, и рвет при этом мою рубашку. Он целует меня в шею и скользит губами вниз до самых бедер, не пропуская ни одной частички моего тела.

Когда он наконец возвращается к моему рту, у его губ мой вкус. Я переворачиваю его на спину и делаю то же самое, и теперь у моих губ его вкус.

Когда он раздвигает мои ноги и мы соединяемся, это кажется другим и новым, потому что мы впервые занимаемся любовью как муж и жена.

Он все еще внутри меня, когда первый луч солнца начинает выглядывать из-за океана.

Я открываю шкатулку. Грэм бездействует. Он просто молча стоит рядом со мной. Я беру конверт с письмом, адресованным ему. Протягиваю ему и снова заглядываю в шкатулку.

Беру конверт со своим именем, предполагая, что больше в шкатулке ничего нет, так как мы положили туда только эти два письма. Но там лежат еще несколько писем, все адресованные мне и датированные. Он, оказывается, добавлял письма. Я вопросительно смотрю на него.

– Мне нужно было сказать тебе то, чего ты никогда не хотела слушать.

Он хватает свой конверт и выходит на заднее крыльцо. Я несу шкатулку в гостевую комнату и закрываю дверь.

Я сижу одна на кровати, держа в руках тот единственный конверт, который ожидала найти в шкатулке. Тот, что видела в нашу первую брачную ночь. В правом верхнем углу конверта он написал дату. Я открываю другие конверты и складываю страницы в том порядке, в каком они были написаны. Я боюсь это читать. И боюсь не читать.

Много лет назад, когда мы запирали шкатулку, я не сомневалась, что мы откроем ее только в двадцать пятую годовщину свадьбы. Но это было до того, как мы столкнулись с реальностью. До того, как узнали, что наша мечта о детях никогда не сбудется. До того, как поняли, что чем больше пройдет времени, чем больше я переживу моментов отчаяния, чем больше Грэм будет заниматься со мной любовью, тем все это будет больнее.

Дрожащими руками я прижимаю страницы к одеялу и разглаживаю. Потом беру первую страницу и начинаю читать.

Все-таки я не готова. Мне кажется, люди, которые женятся по правильным причинам, едва ли ожидают, что такой момент наступит. Я напрягаюсь, словно готовлюсь к удару, и начинаю читать.

Дорогая Квинн!

Я думал, что у меня будет больше времени, чтобы написать это письмо. Мы ведь не собирались пожениться так скоро, поэтому пишу в самую последнюю минуту. Я не очень силен в письмах, поэтому не уверен, что смогу передать словами все, что хочу сказать. Я лучше разбираюсь в цифрах, но не хочу утомлять тебя уравнениями типа «Я плюс ты равняется бесконечности». Если ты думаешь, что это глупо, тебе повезло, что ты встретила меня сейчас, а не в школьные годы.

В седьмом классе я сочинил любовное стихотворение, которое собирался записать и подарить своей первой девушке. Слава богу, прошло много лет, прежде чем у меня действительно появилась девушка. К тому времени я понял, что это была плохая идея – вставлять в стихотворение названия элементов из периодической системы химических элементов. Но сейчас, рядом с тобой, я достаточно уверен в своей мужественности чтобы наконец найти применение этому любовному стишку. Потому что да, я его помню. Кое-что из него.

Вот так. Именно ты – та счастливица, которая сегодня станет женой автора этого стишка.

Хорошо, что ты прочтешь это только через двадцать пять лет, потому что после того, как мы сегодня поженимся, я больше не выпущу тебя из этого брака. Я как отель «Калифорния». Ты можешь любить Грэма сколько и когда захочешь, но никогда не сможешь уйти.

Священник приедет через два часа. Пока я пишу это письмо, ты наверху готовишься к свадьбе. Вчера по дороге сюда мы остановились у магазина для новобрачных и ты попросила меня подождать в машине, а сама сбегала и купила свадебное платье. Вернувшись в машину с пакетом, ты хохотала. Ты сказала, что продавщицы приняли тебя за сумасшедшую, – надо же, покупать платье за день до свадьбы! А ты сказала им, что так затянула с этим делом, что даже жениха еще не выбрала. Они так и ахнули.

Мне не терпится увидеть, как ты идешь по песчаному проходу. Ты и только ты, в этом платье, на пляже, без украшений, без гостей, без фанфар. А фоном будет весь океан. Но давай просто молить Бога, чтобы ни один из твоих вчерашних снов не сбылся.