– Я все знаю про тебя. Спросил у завотделением, он мой друг. Не плачь, твоя мама обязательно поправится. Я обещаю.

Он был такой надежный, такой сильный, уверенный. И такой красивый… Слишком уверенный и красивый для глупой, маленькой, растерянной девчонки, у которой умирала мама. Мне захотелось сжаться в комок на его груди, раствориться и уснуть. И чтобы он гладил меня по голове своими крепкими, но ласковыми руками. Короче… я влюбилась. Как последняя дура – ведь он не скрывал, что женат, что у него ребенок. Что я ему интересна только как любовница. – Катя криво усмехнулась. – Мне тогда было все равно – Антон стал мне единственным родным существом. Мы стали встречаться тайком, я была послушной куклой в его руках. Обещание Антона не исполнилось – мама вскоре умерла. А потом меня надули с квартирой. Я подумала – зачем мне такая большая, да еще сравнительно недалеко от центра? Куплю совсем маленькую в ближайшем Подмосковье. На оставшиеся деньги открою мастерскую, буду заниматься любимым делом… дура была, жуткая дура! Некому было уму-разуму научить.

– Что ж твой Трефилов не научил? – не удержавшись, едко спросил Иван. Его съедала дикая ревность. Так вот кто тайный поклонник Кати, который незримо присутствовал в их жизни все это время! Не зря он волновался, предчувствия его не обманули.

– Ну что ты, – Катя махнула рукой, – Антону не до этого было. Ему тоже нужны были деньги. Много денег. Он очень их любил. А платили в больнице мало. И вот, когда меня кинули, квартиру отобрали, а бабки не подумали платить, тогда все и случилось.

– Что случилось? – не понял Иван.

Катя нетерпеливо мотнула головой.

– Подожди, не перебивай. Мне и так тяжко.

Он кивнул и замолчал, глядя на нее с мрачным ожиданием.

– У Трефилова в гастроэнтерологии тогда лежал мужик вроде тебя – одинокий, пьющий. Жена от него давно ушла, детей он достал, они устали бороться с его пьянством. Как-то Трефилов разговорился с сыном этого бедолаги, и тот пожаловался на отца – мол, живет в двухкомнатной квартире один, превратил ее в хлев, не платит коммуналку месяцами, а они с женой и маленьким ребенком ютятся в крошечной однушке. Антон этот разговор запомнил и пересказал мне. Мы лежали в постели, в гостиничном номере, после занятия любовью, и он, обнимая меня, произнес мечтательно:

– Как было бы славно помочь сыну этого Орлова получить отцовскую квартиру.

Я удивилась.

– Разве это возможно?

– Вполне, – ответил Антон очень серьезно.

Я тогда не придала значения его словам, я просто представить себе не могла, что он задумал. Он вернулся к нашему разговору через неделю.

– Послушай, тебе ведь нужны деньги?

Деньги мне были очень нужны. Я мыкалась с жильем, добывала средства на съем. Трефилов мне почти не помогал, говорил, что самому едва хватает прокормить семью. Я с готовностью закивала, думая, что все же он решил что-то мне подбросить. Но я ошибалась. Он заговорил. Оживленно, жестикулируя, глаза его блестели, голос звенел от возбуждения. Сказал, что посмотрел один классный фильм, там девушка переодевалась в призрак погибшей невесты главного героя и делала с ним все, что хотела. Я ничего не понимала – какая девушка, какой призрак. При чем здесь деньги. Я его так и спросила – как все это связано с деньгами.

– А так! – ответил он и, взяв меня за подбородок, поглядел мне прямо в глаза. Мне вдруг стало жутко, даже коленки затряслись.

– Ты будешь призраком! – торжествующе провозгласил Трефилов.

– Я?

Я не верила своим ушам. Антон излагал свой план четко и ясно: я должна была загримироваться под женщину 40 лет, надеть халат и подойти в больничном парке к Орлову. Сказаться пациенткой, завести с ним знакомство, понравиться, а затем и влюбить в себя. Повстречаться с ним неделю или чуть больше, а потом исчезнуть.

– Исчезнуть? – не выдержал Иван.

До него постепенно начинало доходить. Вот, значит, как! Он не первая жертва Трефилова! Был другой, на котором тот оттачивал свое «мастерство». Или… другие?

Иван с ужасом смотрел на Катю.

– Ну да, – проговорила та и отвела взгляд. – Я должна была пропасть без следа, а одержимый страстью язвенник – отправиться на поиски возлюбленной, в справочную. Антон сказал, что знает там одну старушку-санитарку, у нее дома парализованный сын, она сильно нуждается и за разумное вознаграждение согласится нам помочь.

– Чем помочь? – спросила я и получила ответ:

– Сказать, что знает тебя, что ты лечилась в больнице и умерла несколько лет назад. – Катя облизала пересохшие губы и искоса глянула на Ивана.

– Дальше, – решительно потребовал тот.

– А дальше нужно было дождаться полнолуния. Антон говорил, что в такие ночи психика человека особенно уязвима, а алкоголики – народ внушаемый. Для верности он собирался назначить Орлову легкие успокоительные, якобы чтобы тот не нервничал и не усугублял язву. Но на деле это должно было привести к потере воли и еще большей внушаемости. Пребывающий в прострации Орлов должен был увидеть меня лунной ночью на скамейке, поверить в то, что я призрак, выйти во двор раздетый и… замерзнуть…

– И ты… ты согласилась на это? – Иван не мог поверить собственным ушам. – Как ты могла? Это же… это убийство.

Катя в отчаянии стиснула руки.

– Я не соглашалась! Я была в ужасе от его плана. Он начал упрашивать, умолять. Сказал, что уже поговорил с сыном Орлова, тот согласен заплатить немалую сумму за смерть отца. Что мы разделим деньги поровну. Что это только один раз, и я должна пойти на это ради него. Я рыдала, он обнимал меня, покрывал мое лицо и тело поцелуями, твердил, что любит, что риска никакого, все продумано. Только один-единственный раз! – Катя вся дрожала, губы ее тряслись. Она всецело была во власти кошмарных воспоминаний. – Не знаю, как это случилось, – прошептала она. – Я… я сказала ему «да». Не я, кто-то внутри меня сказал. И тут же я пожалела об этом. Антон кинулся на меня и едва не задушил в объятиях.

– Спасибо, моя дорогая девочка, – повторял он как безумный. – Спасибо! Ты мой ангел, моя любовь!

Этого было достаточно. Я ведь любила его. Очень сильно любила. Он был моим первым мужчиной. Моим единственным другом, моей семьей. Я решила, что во имя любви смогу это сделать. Тем более Орлов все равно рано или поздно сопьется и погибнет. Так почему не сейчас? Деньги тоже меня манили, но не они были главным. Главным было – услужить Антону, завоевать его нежность, его признательность…

У нас все получилось. Трефилов все рассчитал, купил для меня парик, грим, аксессуары. В нужный момент отвлек с поста дежурную медсестру, будто бы по делу. Орлов выскочил во двор в одном белье, сел ко мне на скамейку и замерз. Его сын принес деньги, не так уж и много. Трефилов дал мне жалкие крохи, но мне было все равно – я испытывала шок от того, что сделала. Я и представить себе не могла, что меня будет так мучить совесть. Я перестала спать, ночами мне снились кошмары, черное небо, а в нем луна. Скамейка. Белое лицо Орлова. Я просыпалась среди ночи в холодном поту. Но самое ужасное было не это.