Расселла и его соратников посадили в Вильгельмсхафене на выделенную для их транспортировки подводную лодку, которая не мешкая вышла в открытое море. Через 24 часа от командира подлодки поступила радиограмма с сообщением, что Расселл, который и в Берлине выглядел рано состарившимся сердечником, внезапно скончался, видимо, от инфаркта. Одновременно командир спрашивал, как ему следует поступить с остальными. Ему было приказано всех, кто сопровождал Расселла, высадить в Бордо. На этом операция, не успев как следует начаться, завершилась.

Если в связи с планом высадки ирландцев на их родной земле между Канарисом и Риббентропом не было открытых разногласий, то в оценке отношения США к вооруженному конфликту в Европе оба придерживались прямо противоположных мнений. В близких Риббентропу кругах тешили себя надеждой, что Соединенные Штаты воздержатся от участия в войне, Канарис же с самого начала считал, что Америка ни при каких условиях не допустит поражения Великобритании и рано или поздно выступит на ее стороне. Он, в отличие от Риббентропа, был очень высокого мнения о военном потенциале США. Еще во время Первой мировой войны он имел возможность познакомиться с широкими производственными возможностями американской судостроительной промышленности, поставляющей военные корабли и транспортные суда; он также понимал, что у Германии не хватит боевых средств – как надводных, так и подводных, – чтобы надежно блокировать морские транспортные пути союзников. Кроме того, у Канариса были более реальные, чем у Риббентропа, представления об истинной мощи военной индустрии Соединенных Штатов. Из-за различия во взглядах постоянно возникали трения. В рамках подготовки диверсий на американском континенте абвер заблаговременно направил в Мексику своего агента с целью выяснения возможностей для организации подрывных акций в США. Этот человек умел недостаточную практическую деятельность мастерски восполнять фантастическими отчетами и оправдывать финансовые траты за воображаемые диверсии.

Из-за блокады Германии британским военным флотом действенный контроль со стороны абвера был очень ограничен. Канарис и его сотрудники прекрасно видели, что доклады агента об «успехах» составлены в довольно расплывчатых выражениях и содержат мало конкретных данных. В донесении, которое стало причиной распрей с министерством иностранных дел и легло в основу показаний Веезенмайера на Нюрнбергском процессе, агент, в частности, писал: «В Бостоне сжег грузовое судно. Лесные пожары в Джерси. Помешал митингам сторонников войны». Как видно из приведенной выдержки, агент не упоминает названия судна и не сообщает никаких подробностей о совершенных диверсиях. Канарис предполагал – и, видимо, не ошибался, – что агент черпал сведения о своих «подвигах» из американской периодической печати. Шефу абвера, однако, эти победные реляции не были так уж неприятны. С ними на руках он мог говорить высокому начальству, у которого было еще меньше возможностей проверить достоверность сведений, об активности своей организации. А это было крайне необходимо из-за постоянного соперничества с СД. Вместе с тем в этом деле присутствовал и один негативный элемент.

Свои донесения агент отправлял через немецкую дипломатическую миссию, где их шифровали и адресовали в министерство иностранных дел на Вильгельмштрассе. Там донесения расшифровывали и, естественно, читали. Таким путем Веезенмайер и его шеф, рейхсминистр, узнавали об «успехах» агента абвера. Вряд ли Риббентроп в другое время стал бы волноваться из-за какой-то мелкой диверсии в Соединенных Штатах, если бы не рассчитывал удержать Америку от вступления в войну[20]. Поскольку он еще не расстался с этой иллюзорной надеждой, то воспринял сообщения о диверсиях как палку в колесо его политики. В итоге Риббентроп поручил статс-секретарю фон Вайцзеккеру переговорить по этому вопросу с Канарисом.

Разговор Вайцзеккера с Канарисом состоялся в начале июня 1941 г. в присутствии Лахоузена, начальника 2-го отдела абвера, ответственного за работу упомянутого агента.

В беседе Вайцзеккер в резких словах выразил свое недовольство диверсионными актами, которые, мол, лишь подтолкнут Америку к участию в войне, и попросил Канариса впредь воздержаться от подобных действий. Канарис не посчитал себя вправе открыто признаться даже Вайцзеккеру, с которым у него не было расхождений во взглядах на многие вопросы политики и служебной деятельности, что, по его мнению, все донесения агента о совершенных диверсиях – чистый и неприкрытый обман. Тем не менее он охотно согласился отдать приказ о прекращении всякого рода подрывной работы против Соединенных Штатов. И соответствующая телеграмма агенту была отправлена в Мексику, разумеется, снова по каналам министерства иностранных дел.

Канарис с большим удовольствием подписал эту телеграмму, в которой указывалось, что диверсии с отношении США противоречат государственным интересам Третьего рейха. Теперь ему было чем мотивировать свои распоряжения, сдерживая слишком горячие головы из числа своих сотрудников. Ссылка на «государственные интересы» защищала его от обвинений в «пассивном» исполнении служебных обязанностей. Прикрываться договоренностью с министерством иностранных дел Канарис ухитрялся некоторое время и после фактического вступления Соединенных Штатов в войну. Зимой 1941/42 г. лично Гитлер потребовал от Канариса активизировать работу абвера в Соединенных Штатах, сосредоточив главное внимание на предприятиях авиационной промышленности с задачей: помешать массовому выпуску боевых самолетов. Канарис, со своей стороны, подчеркнул, что широкомасштабные диверсионные акты предполагают наличие в стране разветвленной и хорошо организованной агентурной сети и проведение других подготовительных мероприятий еще в мирное время, чему, мол, воспрепятствовало вмешательство министерства иностранных дел, которое даже настояло на прекращении деятельности единственного опорного пункта абвера в Мексике.

Когда аналогичное предложение об усилении подрывной работы в Америке поступило от партийной верхушки, Канарис попытался опять уклониться от участия в авантюре. На этот раз автором проекта был сотрудник 2-го отдела, отмеченный золотым партийным значком старший лейтенант запаса, направленный в абвер с началом военных действий. Он, в частности, предлагал доставить на подводной лодке в Соединенные Штаты десять живших там прежде молодых немцев, фанатично преданных нацистской идее, для осуществления крупных диверсий. Начальник 2-го отдела Лахоузен, однако, посоветовал не отвергать с порога проект, который, учитывая личность автора, мог быть ловушкой, подстроенной СД. К особой осторожности обязывало и еще одно обстоятельство. Незадолго до этого в американской и британской прессе почти одновременно появились статьи, рисовавшие Канариса ярым противником нацистского режима и одним из немногих людей в Германии, способных свергнуть Гитлера. Канарис попытался сгладить невыгодное впечатление и на встрече с Гиммлером и Гейдрихом, смеясь, сам завел разговор о публикациях, однако никакой уверенности в том, что ему удалось ввести в заблуждение рейхсфюрера СС и его ближайшего помощника, не было.