– Ты… и что она тебе сказала? – спросила Фёкла, не оборачиваясь.

– Ничего! – Я проглотил третий кусок и с сомнением посмотрел на четвертый.

«Всё, – я заставил себя встать из-за стола. – Дальше уже лопну».

– Вообще ничего? – Она вдруг схватила меня за руку.

– Вообще ничего!

Я потянулся и поцеловал ее в щеку.

– Спасибо! Пирог улетный.

– Ты мне зубы не заговаривай! – выкрикнула Фёкла мне в спину. Она, наверное, еще что-то кричала, но я уже не слышал. Я шел в комнату и думал только о том, что ее щека пахнет мукóй. И на вкус почти такая же.

Про Ленку мы больше никогда не говорили. Но где-то через неделю после случившегося Фёкла заявила, что мне нужен психолог. Сама бы она, конечно, до такой глупости не додумалась. Это ее Валюха надоумила! Она на этих штучках просто помешана.

«Надо спасать ребенка!» – сказала Валюха по телефону. А я услышал, потому что она так орала, как будто я тону в море на глазах у всего пляжа, но никто не обращает на меня внимания. И Фёкла стала звонить психологу, которого ей Валюха рекомендовала. Я всех подробностей, конечно, не знаю. Она же в ванной закрылась. И еще воду включила, бессовестная. Но назавтра мы уже пошли на прием.

Я сначала нервничал. Не каждый же день к психологу ходишь! Еще и рубашку пришлось надеть – парадную! Я Фёкле сто раз говорил, рубашка мне тесная, но разве ей что докажешь? Пока человек у нее на глазах не задохнется, она и ухом не поведет.

В общем, когда мы дошли до кабинета, у меня уже язык на бороде висел. И мысли путались. Психолог оказался тетенькой, причем довольно молодой. Меня это тоже несказанно удивило. Я-то думал, они все древние и похожи на Эйнштейна. Сам он тоже не психолог, но похож на него просто до жути!

– Вы нас в коридоре подождите! – велела психолог Фёкле и взяла меня за руку. – А мы пока побеседуем, да?

Я хотел сказать «нет», но воротник так передавил мне горло, что я даже пикнуть не мог. А поскольку руки у меня были заняты (одну схватила психолог, а вторая, как назло, застряла в кармане брюк), я стал дико мотать головой, как настоящий сумасшедший. На самом деле я просто хотел, чтобы эта проклятая рубашка наконец треснула и дала мне возможность нормально дышать. Но вид у меня был точно такой – как у сумасшедшего.

Психолог поспешно увела меня в кабинет, как я понял, подальше от Фёклы и ее умопомрачительной физиономии. Я, честно, даже смотреть на нее боялся, чувствуя, как мне потом влетит.

– Воды хочешь? – Психолог усадила меня на диван.

Я наконец расстегнул пуговицу и прохрипел:

– Нет, спасибо.

– Может, конфету? – Она подвинула мне вазочку.

Я взял первую попавшуюся и сунул в рот, чтобы она поскорее от меня отвязалась. С желе, главное. Вечно мне везет.

– Нравится? – заискивающе улыбнулась психолог.

– Очень, – сказал я, морщась. И вдруг увидел у нее усы. Я такие только у бабы Шуры видел, и то – там почти незаметные были, седые, а здесь – чернющие. Настоящие мужские усищи. Ну, может, усики.

– Твоя бабушка сказала, что ты рисуешь? – Она по-прежнему не сводила с меня глаз. Но теперь уже и я вытаращился на нее как ненормальный. Кивнул через силу и даже не стал объяснять, что Фёкла мне не бабушка.

– Хочешь порисовать? – Она полезла в стол за бумагой.

– А что рисовать? – спросил я смиренно.

– Рисуй что хочешь, – разрешила психолог, – а я пока задам тебе несколько вопросов, ладно?

– Ладно. – Я жутко обрадовался, что для меня нашлось какое-то занятие, и схватил протянутый карандаш. Нельзя же вечно сидеть и так на нее пялиться.

А потом случилось самое страшное. Сам не знаю, как так вышло, но, пока она задавала свои вопросы – о школе, о Фёкле, о том, что мы едим на завтрак (ей-то какое дело? я же не спрашиваю, как часто она подстригает свои усы!), – я стал рисовать ее лицо. С усиками! Из-за всех этих вопросов я потерял бдительность, и вот пожалуйста – эти проклятые усы влезли мне в голову, как какие-то тараканы.

Я стал беспомощно озираться в поисках ластика, но всевидящий психолог тут же учуяла мое беспокойство.

– Ну, давай посмотрим, что ты там нарисовал. – Она требовательно выставила руку.

Я покорно протянул листок, с ужасом ожидая реакции.

– Это… – Она запнулась. – …это кто?

И тут же потянулась рукой к своим усикам. Я чуть в обморок не грохнулся, глядя, как она их приглаживает.

– Это… ваш брат, – затравленно пискнул я.

– Кто? – Она испуганно отодвинула от себя рисунок. – Брат?

– Да. – Я немного приободрился. – Брат-близнец!

– Но у меня нет брата. – Она смотрела на меня печальными глазами.

– Ну вот! – Расплывшись в ободряющей улыбке, я снова, теперь уже торжественно, вручил ей листок. – Значит, будет.

Из кабинета я вышел с улыбкой победителя. Впрочем, моя радость тут же улетучилась, стоило мне увидеть Фёклу. Она стояла красная как рак. И я сразу догадался, что эта прохиндейка подслушивала.

– Зайдите ко мне, – прогремела еще недавно благодушная психолог. Фёкла послала мне уничтожительный взгляд, как бы говоря: «Только попробуй сдвинуться с места!» – и скрылась в кабинете. А я пожал плечами, как бы отвечая: «Где яблоко, там и яблоня», – и тут же приложился ухом к двери.

Они говорили вполголоса, но кое-что я всё-таки разобрал.

– Очень запущенный случай, – ябедничала психолог. – Ребенок замкнутый, на контакт не идет. И потом, – она запнулась, – все эти проекции…

– Он просто стесняется, – пыталась защищать меня Фёкла.

– Ну вы же понимаете, – увещевала психолог. – Ребенок растет без матери. У вас, простите за бестактность, уже возраст. Без квалифицированной помощи вы с ним просто не справитесь.

– И что же делать? – испуганно пролепетала Фёкла.

– Для начала я рекомендую терапию, – стала диктовать психолог. – В частном порядке, разумеется.

– Мг-мг, – отвечала Фёкла.

– Но и этого недостаточно. Повторяю, мальчик очень запущенный. Если видимых улучшений не будет, рассмотрим другие, более эффективные методы.

– К-к-какие методы? – Я уже по голосу понял, что Фёкла вот-вот выбросит белый флаг и объявит капитуляцию.

Психолог нерешительно зашелестела бумажками, но потом всё же выдала:

– Специальные учреждения… как раз для таких, как он.

После этого Фёкла сразу вылетела в коридор, схватила меня за руку и поволокла домой. Я еле за ней поспевал – так она неслась. Как будто на метле летела.

Дома она затолкала меня в комнату и велела:

– Почитай, пока я ужин приготовлю.