– Верка вас с потрохами сдала! – выложил карты Камуфляж.

«Эта могла! – подумал я со злостью. – Вот дурёха!»

Камуфляж вдруг схватил меня за руку и резко дернул на себя.

– Отпустите! – Я стал вырываться, но он держал крепко.

– Молчи, школота! – выдохнул Камуфляж с ненавистью. – А то хуже будет!

Я подумал: «Если не перестану, он сломает мне руку!» И сразу затих.

– Так-то лучше! – Камуляж противно захихикал, и я вдруг понял, что это – Эдик.

– Ржавый! – пискнул я. – Стой!

Но Ржавый шел за Бородачом, не оборачиваясь.

– Ну что, шакаленыш? – Паучьи лапы Камуфляжа сомкнулись на моем горле. – Теперь не убежишь!

– Ржавый! – Голос у меня трепыхался, как придавленная муха. – Помоги!

Рыжий наконец обернулся, бессмысленно таращась на меня стеклянными глазами.

– Я не Ржавый, – сказал он сонным голосом. – Я Валя!

– Валя! – закивал я послушно. – Помоги мне!

– Нет. – Он грустно покачал головой. – Мне пора!

– Не бросай меня! – Я уже почти ревел в голос. – Пожалуйста.

Ржавый посмотрел на часы и зловеще прошептал:

– Тебе тоже пора… – Он ткнул пальцем в сторону черных деревьев.

Я чуть в обморок не грохнулся, когда увидел там Захарушку. Бледного такого, с красной сумочкой, висевшей поперек живота.

Я в ужасе попятился, волоча за собой Эдика:

– Н-н-не хочу туда! Я не хочу!

– Пора, Сева! – Захарушка уже тащился к нам, выставив перед собой бескровные руки.

– Нет, не подходи! – Мы с Эдиком орали как резаные, прижавшись друг к другу. Но он всё равно не слушался.

Эдик оступился и упал. Я ухнул следом, оторвав кусок камуфляжного рукава, и угодил в какую-то яму.

«Попался!» – пронеслось у меня отчаянное. Захарушка приближался с тихим рычанием. Вот он уже подобрался к яме, ухватился выкрученными пальцами за крошащиеся края и со скрипом наклонился, заглядывая внутрь. Всё, что я увидел сквозь зажмуренные веки, – это черные провалы его пустых глазниц.

– Пора вставать, Сева! – пропел он жутким голосом и ухмыльнулся.

– А-а-а! – Я в ужасе открыл глаза.

– Пора вставать! – повторил Ржавый ворчливо. – Бужу тебя, бужу. А ты всё дрыхнешь.

Я вскочил и стал дико озираться. Чуть было не спросил, где Захарушка.

– Где мы? – прокукарекал я спросонья.

– Там же, где и были. – Ржавый скроил недовольную мину. – И вчера, и позавчера.

– Уже два дня прошло, – вспомнил я.

– Три, – буркнул Ржавый.

– Ладно! Мы в субботу потерялись. А сегодня уже понедельник.

– Вторник. – Он еще больше скривился. – Я смотрю, у тебя и с математикой туго.

Я беспечно пожал плечами и вдруг заметил, что костра больше нет. Вместо него чернели угли.

«Точно Захарушкины глазницы!»

– А что с костром? – спросил я, поежившись. Вот приснится же такое!

– Погас, – буркнул Ржавый. – Я заснул нечаянно.

«Ай да молодец!» – вертелось у меня на языке. Но я смолчал, глядя, какой он весь расстроенный. Оно и понятно! Это же наш единственный источник выживания был. Ну, еще орехи.

– Угли есть, – обнадежил меня Ржавый. – Сейчас дров накидаем, раздуем.

– Дров нет! – Я всё-таки не удержался от упрека. – Ты же ночью всё спалил!

– Значит, наберем! – Ржавый заметно приободрился. – Тоже мне проблема!

Он вообще был подозрительно бодрым всё это время. Я вот сразу почувствовал, чем всё это пахнет. Катастрофой! Но Ржавый не сдавался.

– Нас найдут, – убеждал он меня снова и снова. – Завтра точно найдут.

Но назавтра нас не находили.

Я сначала думал: «Не дай бог!» – или там: «Еще не хватало!» – но в последнее время уже мечтал только об одном: «Скорее бы!» А всё из-за этой дряни.

Она ко мне, оказывается, сразу прицепилась. Я уже тогда, в первую ночь, что-то почувствовал. Ворочался на топчане, чесался весь. А утром проснулся и чувствую – в спине что-то свербит.

Ржавый сразу заметил, что я чешусь.

– А ну покажи! – И велел мне задрать майку. Глянул и такой: – Ну всё, приехали!

– Что там? – Я от испуга чуть голову себе не открутил – так ею ворочал.

– Клещ! – радостно объявил рыжий. – Укусил тебя, гад.

– И что, я теперь умру? – спросил я хладнокровно.

– Подожди пока. – Ржавый ткнул мне в спину пальцем. – Здоровый какой! Напился крови, дрянь.

– Так что делать будем? – Я уже начал рисовать в уме всякие картины. Как на поляну садится спасательный вертолет. С крутыми такими винтами несущими! И я такой на борту, весь в ранах. А рядом Маечка, вся в слезах, шепчет: «Сева, ты только не умирай! Я без тебя жить не смогу!»

– Жить будешь! – Ржавый хлопнул меня по плечу. – Сейчас я его вытащу!

Я раздраженно сморщил лоб:

– А ты хоть умеешь?

– А что тут уметь! – расхрабрился Ржавый, а сам стал и ничего не делает.

– Что ты там возишься? – не выдержал я. – Долго мне еще тут перед тобой голым красоваться?

– Да всё уже. – Он неловко хрюкнул. – Только я это, голову нечаянно оторвал.

– Вот и поделом ему! – Я развернулся, чтобы сказать рыжему спасибо. – Будет знать, как людей кусать, да?

Но он стоял, озадаченно раздув щеки.

Я торопливо одернул майку, уже предчувствуя очередную пакость.

– Что не так?

– Она там осталась. – Ржавый досадливо выдохнул. – Внутри.

– В спине? – Я стал яростно драть ногтями кожу, чтобы вырвать эту проклятую голову с корнями.

– Не раздирай! – сказал рыжий. – Инфекцию занесешь.

– Хорошенькое дельце получается! – вскинулся я. – Я тебе свою жизнь доверил, а ты что?

– А я что? – Он, оправдываясь, развел руки в стороны. – Кто знал, что эта голова такая – еле на плечах держится. Я только потянул, а она раз – и оторвалась.

– Я теперь точно от энцефалита умру! – пообещал я злорадно. – Будешь тут один куковать.

– Не буду! – утешил Ржавый. – Нас скоро найдут!

Он тогда сказал это впервые:

– Нас найдут!

– Пожалуй, – согласился я. – Уже сутки прошли.

– Не может быть, чтобы никто не заметил, – добавил он для верности.

И мы уселись возле костра – ждать, когда за нами придут.

Нет, мы, конечно, отходили – кто зачем. Я, оказывается, по ягодам тот еще специалист. Хорошо собираю, только медленно. Ну, там понятный механизм: две в рот, одну на листик – товарищу Ржавому. А вот он больше за костром следил. Ну и грибы жарил. Мы их даже пару раз сырыми ели, когда жарить было лень. Ржавый говорил, так даже полезнее.