У Лидии Васильевны вдруг горло перехватило – чуть не расплакалась… А Варя ответила Юльке вполне серьезно, хоть и понимала, что она шутит и про Флоренцию, и про ее предполагаемые прогулки в красном платье:

– Нет, Юль, я никогда и ни с кем никуда не поеду. Потому что мне уже повезло, понимаешь? Просто страшно повезло – я Гришу люблю… И всегда его любить буду. И ждать его буду столько, сколько надо… Ведь он вернется, правда, Лидия Васильевна?

– Правда, Варенька. Я знаю, Аркадий не подведет. Он очень хороший адвокат, очень… Будем ждать и надеяться, Варенька, слышишь?

* * *

– Даша, давай быстрее, опаздываешь… Ну что ты вилкой котлету ковыряешь? Ее есть надо, а не ковырять!

Даша сделала брови домиком, потом тихонько отодвинула от себя тарелку:

– Я не хочу больше, я наелась…

– Может, тебе котлеты не понравились, Даш?

– Там лук есть. А я не люблю с луком. Мама никогда в котлеты лук не кладет. Я вам говорила, а вы…

– Да, точно… И впрямь говорила… Ах ты голова моя забывчивая!

Лидия Васильевна всплеснула руками, и так у нее это искренне получилось, что Даша рассмеялась и притянула тарелку обратно.

– Ладно, не огорчайтесь! Я съем! Видите, уже ем?

– Молодец… Я рада. Молока выпьешь?

– Нет, лучше чай с лимоном. А молоко пусть Мишка пьет, он же маленький.

Будто услышав, что говорят о нем, на кухню притопал Мишенька, встал около стола на цыпочки, скомандовал капризно:

– Няня Нида! Пепесин! Дай пепесин!

Даша рассмеялась, отправляя в рот последний кусок котлеты:

– Слышите, Лидия Васильевна? Опять он вас няней Нидой назвал! Никак не может научиться правильно выговаривать! А вместо апельсина говорит «пепесин»! Смешно, правда?

– Ну что ты, Дашенька! Он же научится еще, он же маленький… А ты иди одевайся, пора выходить! Иначе на уроки опоздаешь! И проверь, все ли в рюкзак положила!

Мишенька, зажав в кулачке дольку апельсина, убежал в комнату, где ждал его верный друг Мотя. Даша тоже ушла вслед за ним. Значит, можно передохнуть немного…

Лидия Васильевна опустилась на кухонный стул, улыбнулась задумчиво, сощурилась на солнце, бьющее из окна прямо в глаза. Надо же, какими яркими эти мартовские дни выдались – на удивление! Обычно март хмурым бывает, нависает над головой серым промозглым небом, а тут…

Да, уже март на дворе. Получается, она почти месяц в няньках да на хозяйстве трудится? Надо же, как быстро время идет, и не заметишь… И сколько всего произошло за этот месяц, если вспомнить…

Конечно, у нее не сразу все получилось, что там говорить. Первые дни, когда Варя уходила на работу, Мишенька плакал, и приходилось немало сил прикладывать, чтобы его отвлечь как-то. Спасибо Моте, такое в этом вопросе участие проявил! А потом все наладилось, Мишенька к ней привык… Только никак не может имя ее правильно выговорить, ну да ладно. Она и на «няню Ниду» согласна. Варя заикнулась было о том, чтобы попытаться Мишеньку в детский сад пристроить, но она ее отговорила. Пусть еще немного дома побудет. Весна грядет, а весной дети простужаются, болеют часто… Да и не в тягость ей с Мишей сидеть, наоборот! Потому что уже привязаться к нему успела, сердцем прикипеть! Сердце-то жадным оказалось до любви.

И вообще, все произошедшее с ней за последнее время можно назвать не иначе как чудом. Иногда человек и сам не ожидает, как его может вывернуть наизнанку, как выползут из тайников души такие чувства и ощущения, о которых он и не подозревал раньше…

Вот третьего дня, например, взяла и расплакалась навзрыд. Шла по улице и плакала, люди на нее оборачивались. Даже неловко было, ей-богу…

А дело было так. Вечером к ним зашла Юлька, сидели за столом, чай пили, болтали о том о сем. И вдруг у Юльки телефон зазвонил. Она глянула на дисплей, даже в лице изменилась. Подняла глаза на Варю, прошептала тихо:

– Это Данька, Варь… Смотри…

– Ну что ты застыла, ответь! – вдруг решительно приказала Варя.

– А зачем он звонит? Обиделся же на меня… Сам же сказал, что никогда больше…

– Юль, ты что-то перепутала, наверное! Это ж ты на него обиделась! Ты ему сказала, что никогда больше! Давай ответь, ну!

– Да, я сейчас… Я отвечу, конечно, да…

Потом она долго сидела, прижав телефон к уху и тараща на них глаза. Правда, казалось, что она ими ничего и не видела, просто слушала, что говорит ей Данька. Они сидели рядом и тоже будто слышали Данькин голос – нервный и даже слегка истеричный, как показалось. А потом Юлька произнесла тихо в трубку:

– Дань, ты не плачь… Ты лучше приезжай сюда, к Варьке. Нет-нет, не туда… Она теперь квартиру снимает… Возьми такси и приезжай. Тебе нельзя сейчас одному, Дань…

Когда Юлька закончила разговор, они с Варей спросили хором:

– Что случилось-то, Юль? Что у него произошло?

– Да мать умерла… Он за ней так ухаживал, вытащил почти из того дерьма, в котором она пребывала, а она все равно умерла! И тут его предала, выходит… Ну вот за что ему это все, за что? На фига такая любовь нужна вообще, скажите мне, если она столько боли приносит?

– Ну, Юль… Не говори так… – осторожно проговорила Варя и задумалась, сведя брови к переносью. – Какая бы она ни была, это же все равно любовь… Тем более это любовь сына к матери. Говорят же: кровь не вода…

– Ну да. Правильно. Не вода. Особенно у твоей свекрови такая «не вода» оказалась! И у Данькиной матери – такая же «не вода»! Она о нем и не вспоминала никогда, а он…

– Знаешь, Юль… А мне кажется, что по-настоящему счастливым бывает тот, кто любит. Пусть его любовь отвергают, но он-то знает, что она есть! И потому живет как человек и жизни радуется! Нет, Юль, что ты! Без любви никак нельзя жить… Правда ведь, Лидия Васильевна? Правильно я говорю?

– Правильно, Варенька. Без любви внутри очень плохо бывает. Я знаю, да…

Помолчали немного, потом Юлька подскочила, умчалась в ванную, крикнула оттуда:

– Варь, у тебя шампунь где? И фена я не вижу… Неси уже быстрее, а то я голову вымою, а высушить не успею!

Она таки не успела – Данька приехал очень быстро. Так и выскочила в прихожую с тюрбаном полотенца на голове, кинулась к Даньке, обхватила его руками, прижалась крепко. И заплакала. И Данька плакал. Губы у него дрожали, как у маленького.

Они с Варей быстро повернулись, ушли на кухню, не стали им мешать. Варя прошептала тихо:

– Никогда не видела Даньку таким… Вообще-то он сильный, он даже в детдоме никогда не плакал, когда совсем пацаном был. Да там и нельзя было плакать… А тут вдруг… Ой, хоть бы они окончательно помирились, ведь оба любят друг друга, я знаю!

– Наверное, его накормить надо, Варь? Он бледный такой… И денег надо предложить, наверное. Нынче похороны – дело недешевое. Как думаешь, он возьмет?