– Грейси! – крикнула миссис Питт. – Грейси!

– Шо такое? – Горничная распахнула заднюю дверь и выбежала в сад, сверкая испуганными глазами. – Шо случилось?

Шарлотта попыталась подавить страх и успокоиться. Нельзя паниковать и пугать Грейси. Это глупо и бесполезно. Но, невзирая на доводы разума, она по-прежнему ужасно боялась.

– Эдвард… куда-то подевался… побежал искать землянику. – Женщина перевела дух. – Но на ближней полянке его нет. – Она лихорадочно подыскивала оправдания для того безумного страха, который служанка явно могла осознать по ее голосу и лицу. – Я боюсь, что он может забрести в болото. Даже дикие звери иногда попадают в трясину. Мне…

Грейси не стала дожидаться новых пояснений.

– Вы оставайтесь здесь с ними! – Она махнула рукой в сторону Дэниела и Джемаймы. – А я пойду погляжу, где он.

И не дожидаясь согласия Шарлотты, девушка подхватила юбки, с поразительной скоростью промчалась по саду и исчезла за громко захлопнувшейся вслед за ней калиткой.

Побледневший Дэниел взглянул на мать:

– Мама, ну он же не мог забраться в болото. Вы показывали нам, как выглядит трясина, такая вся зеленая и сочная… И он знает, как там опасно!

– Нет, разумеется, не мог, – согласилась Шарлотта, не сводя глаз с калитки.

Как же лучше поступить – пойти следом вместе с Дэниелом и Джемаймой? Или безопаснее будет остаться в саду? Нет, нельзя, чтобы Грейси в одиночестве искала Эдварда. О чем она только думает! Им нельзя разделяться.

– Идемте искать! – Миссис Питт порывисто подошла к сыну и, схватив его за руку, направилась к калитке так стремительно, что он едва не упал. – Джемайма! Иди ко мне. Мы все отправляемся на поиски Эдварда. Только не разбегайтесь! Мы должны держаться рядом!

Они прошли сотню ярдов по дороге, видя, что впереди примерно на таком же расстоянии маячит хрупкая фигурка Грейси, когда из-за вершины холма выехала двуколка, и Шарлотта с волной облегчения и слезами на глазах увидела Эдварда, сидящего рядом с кучером. Мальчик рискованно подпрыгивал на краешке сиденья, сияя счастливой улыбкой.

Миссис Питт настолько рассердилась на него за испытанный страх, что с удовольствием отшлепала бы мальчишку – так сильно, чтобы он не мог сидеть за столом за ужином, а лучше и за завтраком! Но это было бы совершенно несправедливо – он же не сделал ничего плохого. Взглянув на счастливое личико Эдварда, его тетя подавила раздражение и, окликнув Грейси, перешагнула через дорожную колею и направилась навстречу кучеру, остановившему двуколку поблизости от них.

Прибежавшая обратно мисс Фиппс переглянулась с хозяйкой, прищурив глаза, чтобы скрыть глубину собственного облегчения. В этот момент Шарлотта поняла, как же много они с горничной таили в себе, стараясь уберечь друг друга от волнений и притворяясь, что всё в порядке. Душа ее преисполнилась благодарности и трогательной любви к этой девушке, и хотя внешне у них было совсем мало общего, душевно они стали очень близки.

* * *

Дом Питта на Кеппел-стрит ничуть не изменился – все книги и безделушки находились точно на своих местах. В гостиной на каминной полке даже стояла ваза с цветами. Лучи утреннего солнца, светившего в кухонные окна, играли на отполированной скамейке и разливались теплом по полу. В бельевой корзине, свернувшись клубочками, довольно урчали Арчи и Энгус. И тем не менее странное безлюдье делало это жилище похожим скорее на театральную декорацию, чем на реальный дом. Закипавший на плите чайник лишь подчеркивал полное безмолвие. Затихла лестница, лишившись перестука шагов, Грейси не гремела посудой у раковины и не шуршала запасами в кладовке. Никто не кричал, спрашивая, куда подевались вторая тапочка, носочек или нужный учебник…

От Шарлотты не поступало никаких вестей, и ничто не напоминало о реальном времени. А тиканье часов на кухне казалось лишь эхом, отголоском прошлой жизни.

Однако Томас чувствовал себя спокойнее, сознавая, что его семья уехала далеко от Лондона и живет в безадресной безопасности Девона. Он убеждал себя, что никто из «Узкого круга» не станет по приказу Войси мстить вместо него его близким, что Войси не станет платить не заслуживающим доверия наемникам и что он не может сейчас позволить себе рисковать, после того как Питт, хитро раскрутив следствие в Уайтчепеле, представил его предателем не только своих друзей и союзников, но и их общего дела. Это могло вызвать разногласия среди членов «Узкого круга», отстаивавших идеалы личной преданности или своекорыстные интересы, но так ли произошло на самом деле, Томас пока не имел никакой возможности узнать.

Он не мог выкинуть из головы горящие ненавистью глаза Чарльза Войси, когда новоявленный рыцарь проходил мимо него в Букингемском дворце после церемонии посвящения, которое устроили они с Веспасией, воспользовавшись жертвенной смертью Марио Корены. Это навеки покончило с честолюбивым замыслом Войси, уже видевшего себя во главе республиканской Британии.

И такая же ненависть обожгла Томаса, когда они с Чарльзом случайно столкнулись в столовой парламента. Подобные страсти были неугасимы. Питт мог сидеть здесь, на своей собственной кухне, относительно спокойно, лишь сознавая, что его близкие надежно спрятаны вдали от столицы. И не имело значения, как сильно ему не хватало привычного ощущения их присутствия в доме, – он считал одиночество ничтожной ценой за душевное спокойствие.

Связано ли убийство Мод Ламонт с претензией Войси на место в парламенте? Пока обнаружились лишь две возможные связи: присутствие на последнем сеансе Роуз Серраколд и присутствие там же Рональда Кингсли, написавшего разгромные письма в газеты против Обри Серраколда. Покопавшись в прошлом Кингсли, Питт обнаружил, что его прежние политические взгляды странно противоречили тем, что он высказал в газетах.

Но, с другой стороны, во время выборов проявляются иногда и крайние политические взгляды. Угроза проигрыша вскрывает скверные стороны человеческой натуры, и к победе точно так же может привести стремительный и дерзкий натиск человека, от которого ожидали скромной добродетельности и даже благородства.

Или ниточка ведет к неизвестному, означенному лишь тайнописью в картуше, который мог иметь с Мод Ламонт особые личные отношения? Может, это дело вовсе не связано с Войси, а Виктор Наррэуэй просто пытается всеми возможными средствами помешать ему пролезть к власти?

Если б на месте Наррэуэя был Корнуоллис, Питт не сомневался бы, что каждый нанесенный им удар будет умным, но беспристрастным. Джон Корнуоллис, воспитанный суровыми морскими законами, открыто вступал в сражение и сражался до конца.

Взглядов Наррэуэя, его побуждений или опыта, а также тех побед и поражений, которые могли сформировать его характер, Томас не знал. Не знал он даже, способен ли его новый начальник солгать своим подчиненным, отдавая им те или иные приказы, ради собственной тайной выгоды. Питту приходилось осваиваться постепенно во мраке туманной неизвестности. Для надежности, чтобы его не использовали в каких-то неблаговидных целях, он должен был как можно больше разузнать о Наррэуэе.