– Ты мне друг, Фьярви Эрикссон, это да. Но еще один вздох на конкурсе без моего согласия и одобрения, и я твой тараканник так закрою, что ты еще триста лет икать будешь, я обещаю.

И было ясно: Саллеви свое слово сдержит. Фьярви устало кивнул.

– А я-то тебя пьяного на санках с пруда вез, – сказал он.

– А я за это с тобой расплатился золотом! – парировал Саллеви и обернулся к Ронетту, который с невинным видом поправлял рукава. – Ты, сморчок столичный! Забыл, кто тебя дерет и кормит? Забыл, кто тебя из шалавьей закусочной вытащил? Так я напомню! Хоть чихни в сторону Азоры, мигом отправишься туда, откуда вылез! Будешь шлюхам кофе подавать, я обещаю!

Я негромко кашлянула, привлекая внимание. Саллеви обернулся, кивнул, разрешая мне говорить.

– Да, я жена гнома, – сухим официальным тоном сообщила я. – Но напоминаю, что я еще и эльфийская княжна, и всегда ей буду. А дела об оскорблении дворянских семей Благословенного края передают в суд и здесь, и я обязательно обращусь к закону, если у меня еще появится хоть малейший повод. Надеюсь, вам это ясно, господин Ронетт.

Ронетт не кивнул, не сказал ни слова, даже бровью не повел, но я чувствовала, что он понял меня правильно. Посмотрев на шефа Гемини, я спросила:

– Можем ли мы с мужем идти, шеф?

Саллеви угрюмо кивнул. Шеф кивнул тоже.

– Тогда доброй ночи, господа, – прежним ледяным голосом сообщила я, и мы с Фьярви направились к выходу. Ронетт угрюмо смотрел нам вслед.

Фьярви

– Я понимаю, что ты хотел меня защитить, – сказала Азора, когда экипаж остановился возле нашего дома. – Но все же драться не стоило.

Я угрюмо кивнул, помогая ей спуститься. День выдался долгий и трудный, и сейчас мне больше всего хотелось рухнуть в кровать, заснуть и ни о чем не думать.

Больше всего меня задело то, что та столичная дрянь говорила о шраме. Азора об этом не думала – но я понимал, что это царапнуло ее, и будет царапать дальше. И да, я был дурак, когда бросился в драку – такие вещи здорово снижают цену на «Вилку».

Но и удержаться было нельзя.

– Больно? – спросила Азора, кажется, в сотый раз, и на душе у меня потеплело. Мы неторопливо шли к дому, в окне комнаты Глории горел свет, и я представил, как она играет или занимается по книгам. Скоро здесь будет уже двое детей, а там и третий подоспеет, и ни одна гадина никогда не скажет с мерзкой снисходительностью их матери и старшей сестре, что они выглядят как-то не так.

– Уже нет, – ответил я. – Видела бы ты, как я дрался в юности!

Азора рассмеялась.

– Не сомневаюсь, что ты был героем, – сказала она, мы вошли в дом, и я увидел, что у нас гости.

Эльфов было двое. По их лицам возраст не угадывался, но было видно, что их юность уже позади. В золотых волосах мужчины появились серебряные нити, женщина увила прическу жемчугом, как и полагается эльфийской замужней даме, матери семейства. Одежда, богатая и пышная, кажется, знавала лучшие времена – очень уж была запылена. Эльфы сидели на диване в гостиной, прадед расположился в кресле, покуривая трубку, и, увидев нас, произнес:

– Правнуки, добрый вечер! Тут к вам гости приехали. Я не стал гнать – все же гости. Но и угощать тоже не стал – незваные ведь.

Тонкие губы эльфа скривились в брезгливой гримасе. Ну конечно, ни один гном не смеет так говорить с князем Благословенного края – а я не сомневался, что прадед успел сказать гостям пару умных слов. Азора шагнула вперед – прямая и холодная, как изваяние, и голос у нее тоже был ледяным.

– Мама? Отец? Не ожидала вас здесь увидеть.

– Мы покинули Благословенный край, чтобы призвать тебя к благоразумию, Азора, – в голосе эльфа звучали морозные колокольчики, и я почувствовал, как у меня шевельнулись волосы на голове. Как-то сразу все стало ясно: они хотят, чтобы Азора отозвала свои обвинения против Эленвера. Принц – он и в изгнании принц, а что хотел убить жену и дочь, так это пустяки и дело семейное. Понять, простить, начать все заново. Я сжал и разжал кулаки, повторяя про себя, что обязан сдержаться. Я не должен снова бросаться в драку и показывать господам Палевеллин их место.

– Вот как? – Азора улыбнулась так, как могла бы улыбаться Зимняя дева перед тем, как сожрать заблудившихся путников. – И как именно вы собрались это делать?

Ее мать дотронулась до уголка глаза сложенным носовым платком и негромко вздохнула.

– Видишь, Ваэль? Она снова начинает… О боги…

– Мы хотим, дочка, чтобы ты была счастлива, – произнес Ваэль. – И ты должна понимать, что счастье женщины – рядом с ее законным мужем. Порядочная жена, достойная жена должна уметь прощать, мы всегда тебя этому учили.

Азора кивнула. Я ободряюще сжал ее руку.

– Продолжай.

– Я знаю, что в семье бывают разногласия, – сказал Ваэль, и мать Азоры кивнула. – Но мы должны уметь их обходить и решать. Особенно женщина, которая должна быть мудрой. И мы с матерью верим, что твоя мудрость подскажет тебе, что ты должна вернуться к Эленверу. Простите разногласия и обиды, начните все заново! Вы ведь всегда любили друг друга, вы всегда были такой прекрасной парой! Все любовались вами, и мы с твоей матерью знали, что ты была счастлива!

Прадед выразительно посмотрел на меня, и я понял, что сжал челюсти так, что все лицо заныло.

Да, Азора была счастлива с первым мужем – до того момента, как он начал ее лупцевать. Интересно, каков план у ее родителей? Наверняка у Эленвера есть идеи насчет того, как можно восстановить репутацию и влияние – и бывшие тесть и теща хотят оказаться рядом с пирогом, который он станет разрезать. Может, он и жилу из-под Келлемана утащил, кто знает. Впрочем, выяснять это – задача шефа Гемини, а мое дело пока маленькое.

– Я убегала из Благословенного края, спасая себя и Глорию, – Азора говорила медленно и глухо, и я вдруг подумал, что так могла бы говорить смерть. В ней все давно умерло, все сгорело – и жаль, что ее отец и мать этого не понимали. – Эленвер, перед которым вы так пресмыкаетесь, почти убил нас обеих. Он отправил шкатулку с проклятием вашей внучке. Если бы не магия Глории, то мы бы сгорели заживо, – она провела пальцем по шраму, и я почувствовал, как она дрожит. – И вы смеете прийти сюда и требовать, чтобы мы с ним воссоединились?

– Ты ничего не понимаешь, дочка, – негромко проговорила мать. – У принца Эленвера есть план, как вернуть себе корону Благословенного края. Он снова займет его трон… а ты, его жена, мать его дочери, будешь рядом с ним.

– Ах вот оно что! – я все-таки не вытерпел. – Вам снова нужна дочь-принцесса! Что, дела пошли плохо после ее побега, и вы снова хотите возвыситься за чужой счет?

Прадед одобрительно усмехнулся. Оба эльфа посмотрели на меня так, словно заговорила мебель – ну или домашнее животное. Я понимал их удивление: гном с разбитой физиономией осмелился говорить в таком тоне с князьями! Кажется, они готовы мне приписать оскорбление владыческой фамилии.