Если юлить, то до последнего. Сначала нужно узнать предмет интереса. Вдруг это вовсе не из-за моих действия, а из-за чего-нибудь другого? Мало ли что могло случиться, Москва — большой город, и улиц в нем не пересчитать. Но…

— Мы по улице Гоголя гуляли, — сказал Мишка.

— Вот как… И не видели ничего необычного? — поднял бровь майор.

— Так точно, видел, — сверкнул я на Мишку глазами. — Неподалеку от метро мальчишка швырял в голубей камешки. Пришлось подойти и сделать ему словесное внушение. После этого мальчишка ретировался.

— Хм, — многозначительно хмыкнул майор. — И больше ничего не произошло?

— Так точно, — выпрямился я. — Больше ничего не происходило. Всё остальное было в порядке вещей.

Ну да, остановка сексуального маньяка — это же так банально и обыденно. Вот как только зубы почистил, так сразу же троих остановил…

Майор Зинчуков усмехнулся и взглянул на сидящего в углу «серого» товарища. Тот продолжал листать папку. Он совершенно не обращал на нас внимания, сосредоточившись на исписанных листах.

— А во время вашего увольнения месяц назад… После принятия присяги… Там тоже не было ничего необычного? — сделал ещё один заход майор.

Ясно. Точно по мою душу. Теперь нужно только активнее хлопать глазами и делать вид, что вообще тупой сибирский валенок и ничего не отдупляешь.

Судя по всему, они всё-таки смогли зацепить струнки души Макара и его друзей, а те уже сдали меня. Ну да, ребята из спецслужб всегда умели разговаривать по душам. Влезали в душу, а потом вытаскивали на свет любое барахло.

— Конечно же было! — от всей души улыбнулся я. — Приезд маршала Гречко для всех был полной неожиданностью.

Майор снова усмехнулся, глядя на меня.

— Разрешите вопрос, товарищ майор? — подал голос Мишка. — А что случилось? К чему эти расспросы?

— Да вот, случилось кое-что из ряда вон выходящее, а мы склонны предполагать, что без вашего участия там не обошлось, — сказал майор.

— Ну да, всё верно, мы же прогнали мальчишку от голубей. Неужели он оказался сыном партийного работника, и я должен извиниться за ту оплеуху, которую ему отвесил? — спросил я.

Я заметил, как капитан покосился на сидящего в углу человека. Тот только дернул уголком правой губы, мало похожее на улыбку, скорее на последствия тика. Сидящий продолжал читать исписанные вручную страницы.

— А что вы скажете по поводу того, что самым возмутительным образом оглушили водителя бетономешалки? А потом ваши ралли по полю? — спросил майор.

— Так мы уже всё там рассказали, — неуверенно ответил Мишка. — Или всё по новой рассказывать?

— Будь любезен, а мы послушаем, — майор откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Именно ты, курсант Ерин.

— Ну что? — кивнул мне Мишка.

— А что? Рассказывай, — пожал я плечами. — Тебя же просили.

Мишка рассказал всё без утайки. И про то, как мы угнали машину, и про то, как атаковали «шишигу», и про то, как потом не смогли отыскать водителя «шишиги». В общем, вывалил всё то, что было на самом деле. Даже не приврал ни грамма.

Капитан не вставил ни слова. Он уже минуты три сидел, уставясь на свои сжатые пальцы. Сидел так, словно вовсе не он являлся хозяином кабинета, а был приглашенным в школу отцом нерадивого ученика и теперь выслушивал неприятные вещи о поведении собственного сына.

Мишка закончил свой рассказ и замолчал. Зинчуков взглянул на меня с немым вопросом. Я кивнул, мол, так всё и было.

Майор оглянулся на «серого» человека. Тот едва уловимым движением пальца показал на дверь.

— Курсант Ерин, вы свободны! — почти сразу же сказал Зинчуков.

Мишка взглянул на меня и на секунду замешкался.

— Кругом! Шагом марш! — неожиданно скомандовал «серая» личность.

Хотя его голос был таким же серым и безэмоциональным, как и само его обличие, но Мишку от этих звуков как-то развернуло и потянуло к выходу. Через три секунды он закрыл за собой дверь.

Я невольно поежился. Такая сила в этом холодном голосе звучала, что непокорные мурашки скопом ринулись по спине.

— Давно не командовал молодежью, — сказал неизвестный. — Думал, что успел разучиться.

Он скользнул по мне взглядом. У меня возникло подзабытое ощущение из детства. В тот солнечный летний день к нам в город приехал перевозной зоопарк. Мы с отцом тогда отправились смотреть на диковинных зверей и птиц, которых видели только по телевизору в программе «В мире животных».

И вот когда мы остановились возле аквариума с лежащим внутри крокодилом, тот неожиданно открыл глаза и уставился на меня неподвижным взглядом. Продольный зрачок был ледяным и завораживающим. У меня тогда даже волосы на затылке зашевелились от этого взгляда.

Сейчас же я испытал точно такое же ощущение. «Серый» человек выдал подобие улыбки, но вкупе с холодными глазами она казалась скорее глумливой, чем дружелюбной. Скорее всего, он сам понял это несоответствие, поскольку улыбка пропала точно также, как и появилась. После этого он снова уткнулся в папку.

Зинчуков чуть передернул плечами, как будто не только у меня возникли мурашки, и сейчас он пытался от них избавиться.

— Теперь перейдем к тебе. Сможешь описать того старшего лейтенанта? — спросил майор. — Который был на «шишиге»? Ну, что у него там было? Рот кривой, глаз косой?

Я кивнул и в нескольких словах составил портрет неудачливого террориста. Как только я замолчал, то «серый» человек извлек из папки карандашный рисунок, на котором был изображен «старший лейтенант». Протянул не глядя:

— Это он?

С рисунка на меня смотрел тот самый человек, который уже не раз встречался в моей новой жизни.

Глава 43

— А кто это? — невинно поинтересовался я, глядя на рисунок.

— Вы так и не ответили на вопрос, — чуть склонил голову «серый» человек.

— Похож на старшего лейтенанта, которого мы с Мишкой видели на «шишиге». А откуда у вас этот рисунок? И кто на нем изображён?

Да, я всё ещё продолжал строить из себя непонимающего человека. Удивленно хлопал глазами и только что не открывал рот.

Майор вздохнул и посмотрел на капитана Драчука:

— Оставишь нас на пять минут?

— Только не бейте пацана, — хмыкнул тот в ответ. — Он и так всё расскажет.

Это он пошутил так? Не то, чтобы я боялся получить люлей, но вот подобные шутки слегка напрягают.

— Не будем. Получишь обратно в целости и сохранности, — кивнул Зинчуков. — Вот честное пионерское.

Зинчукову оставалось только сделать пионерское приветствие, для полной достоверности. Если честно, то я ему не особенно верил. Слишком уж всё сумрачно и размыто. Я с ними