Но почему же мне кажется, что я все еще упускаю что-то очевидное? Например, зачем этот демон – диббук, одержатель, как ни назови – заманил нас сюда?

Когда я выхожу из камеры со своей жуткой добычей, оказывается, что Мо и Хаттер ушли. В комнате околачивается только Хайтин, переминаясь с ноги на ногу в ожидании меня.

– Пошли, – говорит он.

Я показываю ему сумку.

– Есть.

Мы возвращаемся по коридору с зелеными трубками, и я только один раз оборачиваюсь через плечо, выдыхая клубы пара в студеный воздух. Потом я опускаю забрало шлема, проверяю регулятор и прислушиваюсь к шуму прохладного воздуха в шлеме.

– Где все?

– Командир наверху готовит заряд, а твоя зазноба ушла к воротам.

– Отлично. – Я совершенно искренен: от этого места у меня мурашки по коже, и хочется сплясать радостный танец от одной мысли о том, чтобы взорвать его к чертовой матери. – Документы какие-нибудь нашли?

– Документы? Целую кучу. Это же немцы, парень. Если ты хоть раз работал с Вермахтом, сам сможешь роман написать о документах.

– Ага.

Мы подходим к лестнице. Там нас ждет Скери Спайс.

– Иди наверх, – говорит он Хайтину, а меня останавливает: – Ты жди. – Он поворачивает переключатель у меня на груди. – Слышишь меня?

– Да, четко и ясно. Кто-нибудь видел урода, который похитил Мо?

– Цель? – переспрашивает Скери и поднимает свой автомат, так что на миг я радуюсь тому, что не вижу его лицо под маской. – Нет, но сейчас ты идешь наверх, я за тобой, и, если увидишь кого-то у меня за спиной, ори во все горло.

– Так и поступлю, – решительно киваю я.

Тени удлиняются: химические фонари уже догорают. В канале, на который переключил меня Скери, коротко переговариваются остальные; кажется, три команды возвращаются на заранее подготовленные позиции, высматривая цель. Какой-то злобный демон был здесь несколько часов назад в украденном теле: мы можем двигаться быстрее? Видимо, нет.

– Таймер выставлен на семь тысяч секунд, – включается Алан. – Это через сто десять минут, ребята. Я выдернул предохранитель, и взрыватель теперь в рабочем состоянии. Если кто-нибудь планирует тут задержаться, через два часа вам потребуется крем от загара с фактором не меньше миллиона. Поименная перекличка.

Все на месте, кроме троих снаружи.

– Хорошо. Отходим в обратном порядке. Скери, Хайтин, проследите, чтобы Говард не потерялся.

– Так точно, командир, – откликается Хайтин. – Эй, ты, пошли.

– О’кей.

Я жду, пока Хайтин пройдет через шлюз в гараж, затем открываю дверь и втискиваюсь в тесную комнатку.

– Я на первом баллоне, все работает.

– Это хорошо. Давай выходи.

Я напряженно жду две минуты, пока воздух выходит через тоненькую трубку, и чувствую, как меня охватывает гермокостюм. Как ни странно, в частичном вакууме мне становится не так холодно: ледяной воздух внутри блокгауза вытягивал тепло из тела. В этот момент открывается внешняя дверь.

– Пошел, пошел!

Я выхожу в гараж, открываю двери навстречу чернильно-черному небу и оказываюсь во дворе перед блокгаузом. Там меня ждет Хайтин. Кто-то поставил у стены тележку, но гусеничный мотоцикл пропал.

– Кто-то решил набрать сувениров? – спрашиваю я.

Послуживший мне ответом взрыв помех подсказывает, что со связью дела стали хуже, чем раньше; я поднимаю глаза и вижу красные звезды, багровый водоворот галактики… и откровенно розовый оттенок луны. Я показываю на то место, где стоял «Кеттенкрад»:

– Смотри, его нет. Кто его забрал?

Хайтин пожимает плечами. Я оглядываюсь.

– Иди туда, – он показывает на главные ворота.

Я иду в указанном направлении. Лунный свет – смутный и розовый: то ли я теряю сознание, то ли… что? До того места, где наш враг открыл врата в Амстердам, идти около километра, и поскольку его нигде не видно, у меня есть время немного подумать. Над головой я вижу только черноту; видимые звезды растянулись широким поясом над горизонтом, злобный лик луны смотрит на нас с неба. Ужасная сила – высосать всю жизнь и тепло из планеты. Ритуальное убийство позволяет поболтать с демоном, который может тебя одержать или открыть окно во вселенную, настолько чуждую, что тебе не понять ее физических законов, нужно очень много энергии, чтобы открыть физический портал на альтернативную Землю. Тени Земли интерферируют друг с другом, и очень сложно добиться конгруэнтности. Но что бы здесь ни произошло…

Я пытаюсь себе представить, что произошло. В голову приходят только два сценария.

Первый. Подразделение Аненербе в Германии, где-то в апреле 1945-го. Они понимают, что проигрывают войну, но поражение не рассматривается. Они быстро собирают все, что могут: сухпайки, станки, семена, горючее. Они используют группу военнопленных, чтобы открыть портал в холодный и безвоздушный мир, где они смогут переждать бурю, а потом вернуться домой.

Нет, это чушь. Как бы они выстроили эту крепость? Или испохабили луну?

Сценарий второй. Альтернативная история: другая версия нашей вселенной, настолько близкая, что энергия, необходимая для того, чтобы открыть полный мост между ними, примерно равна массе-энергии самой этой вселенной. Точка расхождения, развилка в реке времени – заклятье, которое Аненербе попробовали сотворить в самом конце войны. Некромантический обряд настолько кровавый, что жрецы Шипе-Тотека отшатнулись бы в ужасе, настолько изуверский, что Гиммлер бы протестовал. Они открыли портал. Мы думали, что это только тактический шаг, способ перемещать людей и припасы незаметно для Союзников – сбрасывать их в другой мир, перевозить по нему без риска, а затем открывать портал обратно в наш континуум. Но что, если они задумали нечто куда более грандиозное? Что, если они пытались открыть канал в одно из тех безымянных пространств, где обитают инфоядные – создания почти бесконечно холодные, живущие в густых тенях расширившихся вселенных, которые покорились древним силам испарения черных дыр и протонного распада? Призвать такую почти божественную силу, чтобы сдержать врагов, отбросить Красную Армию и западных Союзников…

Что произошло дальше?

Шагая по окаменевшему лесу, я вижу все, словно в кинохронике. Ветер боли и погибели взвивается в самом сердце Европы, сбивает бомбардировщики с неба, как семена одуванчика. На западе поднимается тьма, буря, поглощающая дивизии Жукова, как ураган – щепки треснувшей мачты. Некроманты СС в восторге: их демоны шагают по земле в краденых телах, пожирая души унтерменшей и выплевывая косточки. Ранний снегопад предваряет Фимбульветр, ибо легендарные ледяные великаны вернулись, чтобы исполнить волю Тысячелетнего Рейха и воплотить в жизнь всякое желание Фюрера. Бледное холодное солнце смотрит на пустошь огня и льда, разоренную триумфом воли.