– Ага, – говорит Алан так, будто только что проглотил что-то неприятное. – Итак, твое взвешенное мнение заключается в том, что нам лучше всего деактивировать бомбу и уйти?

– В общем, да, – соглашаюсь я. – Где вы ее поставили?

– Внизу, но тут есть неувязочка, – небрежно замечает Алан. – Бомба активирована, и мы переключились с ручного взрывателя на внутренний таймер. И вот незадача: правительство Ее Величества очень не хочет, чтобы ядерная бомба валялась где попало без должного надзора. ПУЯБ[3] – годится, как и проводной или автоматический взрыватель, но эти штуки разработаны с учетом того, что нас всех могут перебить, а мы ведь не хотим отдавать водородную бомбу на тарелочке каким-нибудь фанатикам?

Алан начинает ходить туда-сюда. И это очень плохой знак.

– Как только мы вставили инициатор и выбрали мощность, включили детонаторы, ввели коды доступа, выставили таймер, мы выдернули кабели, и теперь ее уже нельзя остановить. Мы ее даже открыть не можем: если кто-то тронет отражатель нейтронов, она психанет и взорвется. Понимаешь, вдруг мы советский передовой отряд, который только что захватил мост, к которому она прикручена. Или толпа уродцев из-за Хайберского перевала. Поэтому, как ты понимаешь, даже учитывая, что взрываться здесь и сейчас ей нельзя, она все равно взорвется. Если, конечно, ты не хочешь попробовать разделать взведенную, тикающую водородную бомбу, но что-то я не припомню в твоем резюме саперного дела. – Он косится на часы. – Осталось пятьдесят семь минут, парень. Мы, наверное, сможем добраться до врат, если не станем задерживаться здесь еще на полчаса и если снаружи осталось не слишком много злодеев, так что на твоем месте я бы поторопился.

– А забрать ее с собой мы можем?

– Думаешь, нас поблагодарят за то, что мы притащили четвертьмегатонную бомбу в один из самых густонаселенных городов Европы? – лающе смеется Алан.

– А они не смогут ее выключить?

– Теперь только божественное вмешательство может ее выключить, – с мрачным удовлетворением говорит Хау. – А заодно и помочь нам выбраться отсюда живыми. Ты небось уже жалеешь, что вернулся!

Я облизываю губы, но язык у меня вдруг стал сухим и кожистым. Кожистым, как дурацкие, зажаренные в скорлупе яйца от Брейна. И тут мне становится кристально ясно, что́ нужно делать.

– Думаю, я знаю, как вывести отсюда людей, сколько бы там ни осталось зомби. Так же, как я пришел незамеченным сюда. Что до бомбы – что, если часть имплозивного заряда взорвется досрочно? Скажем, с одного конца?

Алан удивленно смотрит на меня:

– А как ты этого добьешься?

– Не важно. Что тогда будет? Если я правильно помню, все ядерные бомбы сейчас снабжены плутониевым ядром, которое окружено детонационной разводкой. Взрыватели должны сработать одновременно, иначе ядро не достигнет критической массы и взрыва не будет. Верно? – Я чуть не подпрыгиваю на месте. – В шлюзе лежит почти все, что мне нужно: сумка с отрубленными руками и глаз василиска. Остальное у меня с собой. Сколько нас? Сколько человек должны отсюда выйти? В сумке хватит образцов, чтобы каждому сделать Руку Славы – и просто пройти мимо одержимых в лесу. Если кто-нибудь сейчас сходит и принесет ее мне. Что до бомбы…

Я все еще думаю о бомбе, когда сержант Хау молча ныряет в шлюз, и я слышу шипение воздуха. Тик-так, тик-так. Бомба взорвется, если попробовать ее разобрать. Нужно придумать способ проникнуть через корпус, через провода и полистироловые прокладки вокруг плутониевого стержня, через блоки дейтерида лития в обедненном уране, через стальную обшивку взрывателя…

Алан стоит передо мной и смотрит мне прямо в лицо:

– Боб.

– Да.

Ключ – глаз василиска. Думаю…

– Рука Славы. Рассказывай все, что мне нужно знать.

– Рука Славы делается из кистей несправедливо казненных людей. Вокруг лучевой и локтевой костей наносится довольно простой контур, а потом поджигаются кончики пальцев. В итоге получается ограниченное заклятье, которое делает носителя невидимым. По сути. Есть варианты вроде инверсивного лазера, – если поставить фазово-сопряженное зеркало у основания, чтобы она выжигала то, на что направлена, – но изначальная цель руки – устранение посредника во взаимодействии наблюдатель-предмет. Так, по крайней мере, считал Юджин Вигнер. Сколько у нас человек?

В шлюзе снова шипит воздух. Алан пригибается, направляет автомат на дверь и нетерпеливо машет мне, чтобы я отошел в сторону.

Это Хау. Никаких светящихся червей за забралом шлема; как только сержант выходит из шлюза, он протягивает мне бесформенную сумку и глаз василиска.

– Семеро плюс ты сам. Так что ты говорил? – продолжает Алан.

– Давай.

Я забираю сумку. «Это просто, как чистить картошку, – повторяю я себе, – как чистить картошку».

– Есть у кого моток изоленты? А ручка? Отлично, а теперь отойдите и дайте мне место.

Будто чистить картошку, жуткое порождение почвы кошмаров, поливаемое кровью. Старый фольклор примерно так и описывает Руку Славы. На самом деле не нужны ни свеча из человеческого жира, ни конский навоз, ни фитиль из волос висельника. Не нужны пальцы эмбриона из чрева повешенной беременной женщины, отрезанные под покровом ночи. Нужна только куча рук, провод или припой, ручка, цифрово-аналоговый преобразователь, пара программ, которые есть у меня на КПК, и крепкие нервы. Ладно, можно притвориться, что нервы у меня крепкие: повторять себе, что чищу картошку, втыкаю провода в мякоть, вызываю призрачное эхо в разлагающихся нейронных сетях, кормлю нечто сокровенное. Влезает Хау и хочет попробовать повторить то, что я делаю; поначалу это раздражает, но делай-как-я – хороший метод, так что мы быстро разбираемся с мешком. Несколько рук мы загубили, но через двадцать минут моя сумка заметно опустела, а на столе перед нами выстроились рядком жуткие трофеи.

– Вот, – говорю я.

Скери Спайс, который нервно переминался с ноги на ногу и смотрел на дверь шлюза, подпрыгивает.

– Что случилось?

Хау смотрит с молчаливым интересом. Я поднимаю руку.

– Смотрите.

Слава Ктулху, у меня есть карманный паяльник: кончики пальцев загораются ровно и окутываются призрачным сиянием. Скери Спайс вертит головой:

– Ты где? Что случилось?

Глаза у него вот-вот вылезут из орбит. Он механически вскидывает автомат.

– Отставить! – рявкает Хау и подмигивает в мою сторону.

– Протяни левую руку, Скери, – говорю я.

– О’кей. – Он закрывает глаза, а я вкладываю ему в ладонь отрубленную кисть. – Что это за хрень?

Я моргаю и пытаюсь сосредоточить взгляд на нем, но ничего не получается. Дикое чувство: я пытаюсь его увидеть, но глаза не подчиняются.