Под ногами дрогнуло, прокатился далекий тревожный гул. Изподземной норки выскочил зверек и, не помня себя от ужаса, бросился вниз посклону, упал, покатился, кувыркаясь через голову. С вершины холма взлетела стаяворон, раздраженно закаркали.

Томас насторожился, заученным движением метнул руку кзабралу. Железо лязгнуло, закрывая лицо, другой рукой он нащупал рукоять меча.За спиной послышался злой вскрик Олега:

— Этого еще не хватало!.. Томас, скачи вниз!

Не раздумывая, Томас пустил коня осторожной рысью вниз,сильно откинувшись на заднюю луку седла. Склон оказался круче, чем выглядит, заспиной гул нарастает, донесся голос Олега, но Томас не оглядывался: те, ктобывал в битвах, привыкли подчиняться, не раздумывая, от этого зависит, бытьживым или не быть. Тот, кто первым замечает опасность, успевает предупредитьостальных, а кто замешкается — будет объясняться на Страшном суде, почемумедлил, почему не выполнил клятву крестоносца и дал себя убить, не сделав все,что должен человек и рыцарь.

Земля под конскими копытами вспучилась, конь зашатался,остановился, растопырив все четыре и дрожа всем телом. Томас вскрикнул, быстроперекрестился: под землей прошла волна, вздымая ее на высоту в половинучеловеческого роста, пронеслась дальше вниз и там в долине незаметнорастворилась, как растворяется любая волна в озере.

— Пошел! — велел он коню. — Пошел!..

Конь пошел сразу скачками, при каждом скоке приседая накруп, кое-где даже съезжал на нем, сидя на зеленой траве, как на льду. Заспиной нарастал новый гул, теперь в нем проступил рев, будто подал голосисполинский медведь, запертый в подземелье. Томас стиснул челюсти, вцепился вповодья.

Толчок нагнал их почти сразу, Томас ощутил, что еговышвырнуло, как могучим пинком. Он ощутил себя падающим с коня, телоинстинктивно проделало все то, что приучилось делать за долгие мучительныепоходы и сражения: ноги молниеносно освободились от стремян, он собрался вкучку и грохнулся оземь так, что ничего не сломал, и даже дух не вышибло,только земля и небо быстро-быстро замелькали, сменяясь, перед глазами.

Наконец, его перестало крутить, как белку в колесе. Онторопливо ощупал землю, попробовал встать и тут же со стоном рухнул: земля инебо продолжали кружиться. Послышался топот, он с трудом повернул голову, кровьзастыла в жилах: Олег спускался на коне с холма следом, а за ним, настигая,гналась гигантская волна в три человеческих роста — уже не зеленой земли, акамней, валунов, щебня. Все это с каждым мгновением вырастало, появился гребеньи начал угрожающе загибаться вперед, намереваясь накрыть беглеца, как шатром.

— Олег! — прохрипел Томас. Он указал трясущейсярукой в сторону жуткой волны. — Олег...

Олег на ходу оглянулся, посмотрел быстро на Томаса, тотвидел, как исказилось лицо волхва, снова оглянулся и резко взмахнул рукой.Каменная волна, что достигла уже высоты трехповерховой башни, замедлила бег,начала застывать, а Олег промчался рядом с Томасом, протянул руку:

— Быстро!

Томас промахнулся, зато ухватился за стремя, некоторое времядаже бежал рядом, затем упал, но стремя не выпустил. Его проволочило по землееще десятка два ярдов, затем конь остановился, а Томас услышал тяжелый гул,грохот, далекий подземный треск.

Вскочив в испуге, обернулся. Застывшая каменная стенарушилась с грохотом, тяжелые глыбы обрушились с карниза, затем рассыпалась вся,крупные валуны покатились по склону. Томас расширенными глазами смотрел, какони катятся, катятся, катятся... Самые удачливые докатились ему буквально подноги, остальные остановились раньше. Зеленый склон теперь стал коричневым отвздыбленной глины, камней, вытолкнутых из глубин неведомой силой обломков скал.

Томас прохрипел, все еще чувствуя тошноту от долгогокувырканья:

— Что... это?

— А ты как думаешь? — ответил Олег вопросом навопрос. — Садись, поехали.

Томас огляделся, его конь, оказывается, сбежал вниз кудабыстрее, чем его доволочили мордой по земле, хорошо забрало опустил, ноназачерпывал столько, что голову не повернуть, как будто впрессован в плотнуюглину...

Олег, поколебавшись, слез, устало сел на землю. Томаское-как стащил шлем, земля рухнула черным водопадом, получились две огромныекротовые кучи. Пока он чистил шлем, Олег проговорил измученным голосом:

— Я, похоже, перестарался...

— Отдохни, — сказал Томас обеспокоенно.

— Отдохну, — согласился Олег. — А тыпоохраняй. Я сейчас не отобьюсь и от воробья.

Томас уловил движение, быстро повернулся. Роскошный дубкрасиво раскинул в стороны могучие ветви, и на одной уселся огромный ворон,блестящий, словно агат. Крупные перья отливают синевой закаленной стали, мощныелапы, как у орла, обхватили ветку с такой силой, что вот-вот брызнет сок, аблестящие глаза с недобрым любопытством рассматривали рыцаря.

— Брысь, — произнес Томас.

Олег устало оглянулся.

— Ты это кому... А, птичка. Что по вашим христианскимсуевериям это предвещает?

— У христиан нет суеверий, — отпарировалТомас. — Только мерзкие язычники верят в приметы.

— А в чудеса?

— Тоже язычники, — сказал Томас твердо. —Господь сотворил человека, это было последнее настоящее чудо. А все, что сейчасеще творится, — это недобитая магия недобитых колдунов... А ну, брысь,говорю!

Ворон продолжал рассматривать его с любопытством. Олегвсмотрелся в ворона внимательнее, вдруг удивленно присвистнул. Томас снепониманием смотрел, как Олег, не отрывая взгляда от ворона, поднял руку коперенным стрелам, некоторое время перебирал их, а когда наложил на тетиву,наконечник блеснул не сталью, а серебром.

Ворон теперь смотрел уже на Олега, лапы его сжали веткукрепче, он чуть присел, готовый в любой миг оттолкнуться и взлететь, но тетиващелкнула неожиданно, стрела сорвалась молниеносно. Томас выругалсяразочарованно: ворон успел метнуться в воздух с неожиданной быстротой... стреладолжна пройти внизу, над веткой, где он сидел...

Удар, во все стороны полетели перья, ворон дико каркнул, азатем уже вскрикнул почти человеческим голосом, и Томас запоздало понял, чтоволхв рассчитал и взял прицел на то место, где ворон окажется через мгновение.

Падая, ворон ударился о ветку, на которой только что сидел,на миг странно завис быстро меняющимся телом, перевалился и тяжело ударился оземлю. Томас подбежал уже с обнаженным мечом в руке, вздрогнул, дикими глазамипосмотрел на Олега. Тот замедленными движениями снял тетиву и сунул в карман,лук спрятал за спину, и все очень неторопливо, словно надеясь, что Томас всеостальное возьмет на себя.

Томас с отвисшей челюстью стоял над распростертой на землеобнаженной женщиной с роскошными черными волосами. Она лежала навзничь, стрелапо самое оперение погрузилась под левую грудь, этот аккуратный холмик с розовымсоском еще судорожно вздымался, кровь течет совсем тонкой струйкой, но набезукоризненное красивое лицо уже легла тень скорой смерти.