— Что, не удалось договориться с собратьями?

— Это твои собратья, — ответил Олегравнодушно. — Они первые британцы и англичане. Хотя, конечно, мерзкиесоздания. И злобные... Добро бы сейчас озлобились, видя таких, как ты, рослыхкрасавцев, так нет же — всегда такими были, когда здесь только зверье всякоебегало...

Томас зябко передернул плечами.

— Несчастный.

— Да они себя такими не считают, — возразил Олег.

— Это я о тебе, — пояснил Томас.

— Почему?

— Не принимает тебя Господь, — ответил Томас сглубоким сочувствием. — Где-то подосрал ты ему, не желает видеть твоюпоганую рожу.

Олег подумал, пожал плечами.

— Это твоя догадка. Не хуже и не лучше других.

— А что, — удивился Томас, — есть еще?

— Конечно, — буркнул Олег. — Немало.

Томас сказал задиристо:

— Назови хоть одну!

Олег усмехнулся.

— Я оставлен на боевом посту.

Олег ехал весь в думах, но Томас видел, как взор загорается,когда мимо проплывают ничем не примечательные руины или когда на высоких скалахпроступают странные надписи на исчезнувших языках. Возможно, на месте нынешнихруин когда-то высился гордый замок, а хозяином был друг Олега, а то и он сам, сним никогда не угадаешь, кем мог быть и кем стать потом.

Если так, то в руинах вполне мог быть тайный ход, чтоприведет в сокровищницу. Язычники ухитрялись собирать огромные богатства. Невсегда же Олег беспечно скитался по дорогам, он знает нелегкий труд сеньора,когда обязан охранять весь край, защищать крестьян, быть справедливым судьей,заключить с соседями союзы о дружбе и зорко следить, чтобы не нарушались ни счьей стороны... Жизнь сеньора нелегка, куда проще все бросить и уйтистранствовать, якобы «искать истину», дурь какая, последнему дураку понятно,что вся истина в Библии, другую искать глупо, ее просто нет...

Он покосился на Олега, тот с луком в руках поглядывает наверхушки деревьев. Томас сказал с насмешкой:

— А не боишься стрельнуть в какого-нибудь своего бога?

Олег не понял, переспросил:

— Бога? Какого бога?

— Откуда я знаю, — ответил Томас победно. — Унас Бог один. Его не достать, а ваши под каждой кочкой прячутся. И в каждойлуже, не говоря уже о болотах. И на каждом дереве...

Олег сказал равнодушно:

— А что, зато живые боги. Живут себе и живут. Им дажецерквей строить не надо.

— Церкви, — ответил Томас важно, —необходимы.

— Ну да, — ответил Олег саркастически, — кудаже без них!

— А что, — сказал Томас с удивлением, — тысчитаешь, можно быть христианином и не ходить в церковь?

Олег буркнул:

— Знаешь, у тебя что-то не состыковывается. Вера в Бога— ладно, это одно. Верить или не верить — личное дело каждого. Бог, как сказанов ваших книгах, есть в сердце каждого. Так зачем в этом случае церковь вообще?

Томас задумался надолго, Олег уже решил, что рыцарь либозадремал, либо забыл о трудном вопросе, но, когда все же заговорил, голос егобыл мягкий и увещевательный, как будто старый мудрый дед вразумлял туповатоговнука:

— Понимаешь, все не так просто. Скажи, как без церквидонести до язычников Слово Божье? Как поддержать колеблющихся и сомневающихсяхристиан? Тысяча лет прошла со дня гибели сына Божьего, и все это время церковьнесет свет в мир, просвещает, поясняет, строит везде школы, учит детей читать иписать, строит приюты для брошенных детей и помощи увечным на войнах... Безцеркви как бы все это свершилось?

Олег проворчал:

— Ладно-ладно, с этим ты уел, признаю. Но ты вспомнихоть священника в замке своего отца, хоть архиепископа, что подле короляГаконда! Первый не дурак выпить и за бабами приударить, а второй —чревоугодник, разве не видно? А ведь не простые монахи — иерархи церкви, нокакой пример подают?

Томас посмотрел удивленно, переспросил с недоверием вголосе:

— Ты в самом деле не понимаешь таких простых вещей? Ахда, все забываю, ты — язычник. А язычник, даже если очень грамотный и многознает, все тот же слепец, блуждающий во тьме невежества и всяческих заблуждений.

Олег предложил саркастически:

— Ну-ну, просвети.

— Даже не знаю, — ответил Томас ссомнением, — твое невежество столь велико, что я иногда думаю, чтоприкидываешься. Ведь не может даже простой человек быть таким... слепцом.

Олег сказал раздраженно:

— Я не понимаю, что в моем вопросе выглядит глупым.Разве те высшие священники не образцы всех пороков? Разве церковь не являетсяво многом рассадником... всех гадостей не перечислишь! Так почему я долженследовать за такой церковью?

Томас всмотрелся в него внимательно, с отеческой жалостью вовзоре.

— А ты в самом деле не понимаешь, — произнес онжалостливо. — Теперь зрю. Олег, за церковью не надо следовать. И никто неследует. Христиане следуют за Господом. А церковь — это Божий дом, открытый длякоролей, рыцарей и простого люда, ибо перед Богом все равны. Он с такой высотысмотрит, что все мы тут внизу для него одинаковые, как вроде вон для тебямуравьишки. В церковь ходят, чтобы пообщаться с Богом, посоветоваться,попросить что-то или просто побывать в Божьем доме! Как навещают родителейпримерные дети, что ввиду взрослости живут отдельно. А все эти священники, окоторых ты говоришь с таким смешным жаром, — всего лишь слуги Божьи вБожьем доме. Ну, вроде конюхов, стряпух, дворецкого и прочей челяди. В каждомдоме свои правила, а в Божьем — особые. Потому здесь и слуги прошли труднуюподготовку для служения Господу. Ну и что, если какой слуга начинает задиратьнос, он-де выше других, и тем более выше тех простолюдинов, что рубят лес илипашут землю? Мало ли ты видел слуг при важных господах, что тоже начинаютважничать? От этого величие и благородство их господина не убавляется.

Олег смолчал, посматривал на рыцаря с удивлением. Томасхорош, даже сам не понимает, что достаточно просто излагает вообще-то трудныеистины. Или очень хорошо слушал полкового прелата, а тому наверняка не раззадавали вопросы насчет примерного поведения священников.

Справа медленно двигался длинный пологий холм, но достаточновысокий, слева продолжался спуск, а дорога проложена по косогору как разпосреди холма. Томас видел, как дальше она опускается и выходит в зеленуюдолину, где дубовая роща, небольшая речушка и заросли камышей. Отшельник занятсвоими мыслями. Томас попытался думать о приятном, как он сумеет повергнуть всехк копытам своего коня и все признают его величие и беспримерную скромность...