На другой день Олег чуть ли не пинками разбудил РыцаряХрама, напомнил о его орденском уставе, как будто знает, что это, и Томас полезна коня, намереваясь завтракать на ходу, калика объяснил, что настоящие мужчиныделают именно так.

Лес становился все реже, воздух свежее, а когда однаждыдеревья вообще отступили, Томас обнаружил, что они едут по суровому предгорью.Олег тоже обратил внимание на гранитные скалы, ущелья с изрезанными трещинамистенами, где в щелях ухитряются расти сосенки и другие неприхотливые деревца,искривленные, цепкие, живучие.

— Хорошо, — произнес он с удовольствием.

Томас огляделся по сторонам.

— Что именно?

— Горные ручьи, — ответил Олег, — дажеводопады... Как-то забываешь, что здесь вся страна — сплошное болото, покрытоетуманом.

Томас ощутил себя уязвленным.

— А что, сарацинские пески лучше?

Олег всерьез задумался.

— Вообще-то там неплохо, однако... болот в Сарацинии нехватает.

— Да ну? — спросил Томас.

— Верно, верно. Когда их много — плохо, когда совсемнет, то... недостает. Ты эта... не отставай уж очень! Какие вы все, рыцари,черепашистые.

Сам он ухитрялся на ходу стрелять дичь, но всякий разтщательно выбирал молодого и жирного гуся или такого же зайца, ни разу Томас невидел, чтобы у него зверь уполз раненым или покалеченным. Он часто выезжалвперед, возвращался обычно с добычей.

Сейчас вернулся хмурый, сказал с раздражением:

— Снова болото! В который раз!

Томас спросил удивленно:

— Да, болото. Ну и что?

— А ничего, — огрызнулся Олег. — Вся Британияв болотах, всяким разным жабам нравится. Самые крупные так вообще в восторге! Ая как вспомню жаркие земли Палестины, где по полгода ни капли дождя, где ислова такого, как «болото», не существует...

Томас вздохнул.

— Не береди душу, — сказал он. В голосе помимогрусти прозвучала и металлическая нотка. — В Палестине Святая Дева Марияродила благословенного сына, но только здесь, в болотистой Европе, его приняливсем сердцем! А там, в Палестине, поселилось зло и неверие.

— А почему там климат лучше? — коварно спросилотшельник.

— Господь посылает нам испытание, — ответил Томассурово. — Вот этими болотами, гнилью, комарами, зимним холодом... А натех, кто в Палестине, махнул рукой. Так что еще увидишь, где в конце концовбудет лучше!

Он говорил с такой убежденностью в голосе и взоре, что Олегощутил, как сдвинулись незримые пласты в мироздании, на них воздействует новая страннаямощь, именуемая христианством, и мир уже никогда не будет прежним.

Но все равно, как бы ни чувствовал себя куликом на родномболоте, туманы раздражают. Вообще-то привычные, какая же Британия без туманов,но кто побывал в Святой Земле, тот прекрасно понимает, что вообще-то можнопрожить и без туманов, без болот, без ненастной погоды, без постоянногоморосящего неделями дождя. Олег всякий раз снимал лук, когда впередипоказывался туман. Натягивал тетиву и ехал так, с наложенной стрелой, а Томаснахлобучивал шлем и даже опускал забрало.

Приходилось ночевать под открытым небом, Томас ложился, неснимая доспехов, а рукоять меча всегда оставалась под рукой. Олег вообще почтине спал, утром поспешно завтракали и пускались в путь. Почти ежедневно на нихпытались нападать разбойники, но достаточно было показать обнаженные мечи, тепонимали, что схватка будет жестокой, и отступали.

Хотя крупные шайки пробовали навалиться. Тогда Олег быстро истрашно бил из лука. Меньше половины из нападавших успевали добежать дорукопашной, где грозный Томас встречал мечом и ревел в боевом гневе, так чтодвух-трех ударов хватало, чтобы рассеять любой отряд.

После каждой схватки Олег неприкрыто любовался Томасом, чторыцарю определенно льстило. Миллионные армии восточных владык, поражающиевоображение, просто немыслимы в разодранной на множество королевств, княжеств,герцогств и графств Британии. Крупную армию просто не прокормить, здесь нельзяоперировать большими силами. На крохотных пространствах просто невозможно, такчто число в Европе ушло с римлянами, теперь же все зависит от отдельных бойцов.

Конный всегда сильнее пешего, а если конный еще и рыцарь —ему нет равных. Все ориентировано на рыцарскую экипировку: лучший конь, лучшееоружие, лучшие доспехи да плюс воинская выучка — рыцарь еще с юного возрастапажа учится владеть оружием, усмирять коней. В возрасте оруженосца принимаетучастие в сражениях, так что когда получает золотые шпоры рыцаря, он один стоитне одного десятка простых конников или десятков пехотинцев.

А когда нет войн, хмуро подумал Олег, что вообще-торедкость, рыцарь участвует в рыцарских турнирах, странствует в поисках драк иприключений, постоянно поддерживает в себе высокий воинский дух и готовностьбестрепетно обнажить меч. Так что Томас не случайно стоит целого воинскогоотряда. Много денег вложено в его обучение, доспехи, оружие, коня, зато потомвсе окупается с лихвой. Да и прокормить отряд потруднее, чем одного рыцаря.

— Что смотришь? — спросил Томас с подозрением.

— Просто любуюсь, — ответил Олег честно.

— Что-о-о-о? — спросил Томас грозно. Он торопливооглядел себя. — Это в каком смысле?

— Хорош, — объяснил Олег еще искреннее. — Такхорош, что просто уже и нельзя лучше. Вон доспехи как сияют! Хоть и побитые.

Томас перевел дыхание.

— А, ты о доспехах... Я уж подумал, меня так обозвал.

Как-то полдня ехали через лес, когда из-за деревьев, изкустов, даже из высокой травы выглядывали широкие жуткие лица. Томас никогда непонимал тех сеньоров, что держат при замках маленьких уродцев, горбунов иликарлов: когда другие хохотали, он морщился и отворачивался, брезгуя смотреть начеловеческие уродства. Сейчас эти уродцы, уже вызывающие не жалость, а страх,страшно корчат и без того отвратительные рожи, скалят зубы и потрясают копьямии топорами.

Олег заметил его застывшую гримасу, обронил:

— Это не уроды.

— Почему? — переспросил Томас.

— Они такие и есть, — пояснил Олег. — Это неуроды, это такой народ. Не понимаю, откуда они снова здесь... Ведь исчезли женастолько давно, что не могу сказать, как давно...

Из-за дерева вылетел дротик, Томас небрежным движениемпринял на щит. Щелкнуло, дротик исчез в траве, но, когда проезжали мимо группыдеревьев, с веток посыпался целый град стрел, дротиков и даже камней. Томасвыругался и, прикрываясь щитом, поспешно подал коня в сторону. Стрелыотскакивали от доспехов, застревали в конской сбруе.

Олег что-то прокричал карликам, те ответили глумливымхохотом. Он прокричал снова, строже, в ответ его забросали камнями. Он догналТомаса, лицо удрученное, хмуро молчал, пока неслись вскачь, выбирая голыеместа, подальше от деревьев и кустов, избегая даже зарослей густой травы, чтовымахала коню по брюхо. Томас поглядывал на Олега с хмурым сочувствием.