Девочка взглянула на его руки, но тут же отвернулась.

– Ты не сможешь жить здесь без защиты, Комако-тян. Долго у тебя это не получится. Такие, как мы, не очень хорошо справляются в одиночку. Люди нас боятся.

– А в Шотландии их разве нет?

– Кое-какие есть… – медленно улыбнулся он. – Но шотландцы, они очень… практичны.

Подмигнув ей, он мягко заговорил о своем детстве. Рассказал ей немного о том, как мальчиком выживал в переулках Вены, вечно испуганный и голодный, пока его не разыскал один человек. Доктор. Именно он написал им в Киото о ней. Они с товарищем находились в Японии уже больше месяца, и с ней их свел лишь случай.

Случай или все-таки судьба? Решать ей. Он сказал, что талант пыли не единственный талант в мире и что его компаньон, мистер Коултон, может делать себя очень сильным: «То еще зрелище, это надо видеть!» Девочка слушала молча, не отрывая глаз от его лица, и Джейкоб не знал, верит ли она ему. Он рассказал ей, что у него был близнец, который умер, когда им было столько же лет, сколько и Комако сейчас. Что смерть брата сломила его, что он так и не смог с этим смириться и никогда не сможет. Наконец, он рассказал ей о глифике – человеке, старом, как древнее священное дерево, который живет в развалинах монастыря в Карндейле. За особый талант этого человека прозвали Пауком. Он умеет добывать информацию как никто другой.

– Именно он привел нас к тебе, – объяснил Джейкоб. – В своих снах он пребывает в центре своего рода паутины, и, каждый раз, когда кто-то где-то использует свой талант, он ощущает вибрации и таким образом находит этого человека.

Девочка следила за его губами, словно завороженная, и тут он замолчал, внезапно смутившись.

– Я совсем не такой, как ты, Комако-тян, это правда. Я не знаю, что тебе довелось испытать в жизни, через что ты прошла. Но мы обладаем одинаковым талантом – ты и я. Это что-то да значит.

Он погладил бороду. Ей было столько же лет, сколько и ему, когда Генри нашел его в Вене. Темные глаза полны печали. Руки обернуты льняными бинтами, как будто она скрывает ожоги.

– А ваш брат… Он болел? – спросила девочка.

– Это был несчастный случай. – Джейкоб покачал головой.

– А доктор, который нашел вас… Он его не спас?

– Это случилось раньше. Он появился… слишком поздно.

– Нужно было попытаться что-то сделать, что угодно.

В тихом ночном воздухе слышалось тяжелое дыхание Джейкоба.

– Я и сейчас сделал бы все что угодно, – тихо произнес он и, услышав собственные слова, вдруг понял, что это правда. Он подумал о женщине-тени, об орсине и о том, что она говорила.

Комако глубоко вздохнула:

– Моя сестра больна. Никто не знает, что с ней.

Он кивнул:

– Я не знаю, что делать.

Он старался не смотреть на нее, не представляя, как все объяснить.

– Твоя сестра, – начал он неуверенно, затем сглотнул и попытался снова. – Твоя сестра, Тэси. Она раньше… сильно болела? Так, что ты опасалась за ее жизнь? И теперь ей все время очень холодно? Она стала бледной? Она когда-нибудь спит?

– Нет. Никогда, – прошептала девочка.

– А ее зубы… Они острые? У нее есть три красные линии на горле, вот здесь?

Он нервно теребил шляпу.

– Тэси не больна, Комако-тян. Это не болезнь.

Девочка медленно повернула к нему лицо. В глазах ее застыл ужасный вопрос.

– Твой талант. Это не просто умение повелевать пылью. Ты обладаешь еще кое-какими способностями.

Он изучал ее лицо, и ему вдруг стало дурно из-за того, что он собирался сказать.

– Это все ты. Только ты держишь ее здесь, твоя любовь к ней. Да, вреда ты ей не причиняешь, – тут же добавил он. – Но ты… должна отпустить ее. Должна дать ей покой.

Девочка покачала головой, будто не веря, или не понимая, или все это вместе. Но он чувствовал, что в глубине души она знает, что он говорит правду.

– Она уже ушла, – сказал он. – Мне жаль.

Ему было действительно жаль, он ощущал это сожаление в своем сердце, ощущал глубокую и острую боль. Он был не в силах даже взглянуть на нее. Он ожидал, что она закричит, ударит его в грудь своими маленькими кулачками, или, может, просто усмехнется, или сердито встанет и уйдет, но она ничего не делала. Просто сидела, глядя в темноту, как будто даже не слышала его. В этот момент он снова почувствовал присутствие кого-то еще и посмотрел на крышу напротив.

Женщина из его сна вернулась и теперь стояла на глиняных черепицах – лишь силуэт на фоне ночного мрака. Джейкоба пронзило холодное и неприятное ощущение. Закапал слабый дождь, с фронтонов лились теплые струи. Внимание тени, казалось, привлекло что-то происходящее на улице, какое-то движение. Она вытянула длинную руку и показала вниз. Джейкоб поднялся на ноги, чтобы посмотреть.

По улице бежала маленькая фигурка, неестественно белая в ночном полумраке, призрачная и жуткая, убегала прочь от театра, в тепло и темноту старого квартала.

Комако резко охнула.

Это была ее сестра, Тэси.

Она сбежала.

15. Девочка, которую видели

Комако проскочила через люк и побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, задыхаясь от страха и тревоги. Она пронеслась по темному коридору мимо пустой каморки, которую делила с сестрой, потом спустилась по еще одной лестнице, путаясь в складках кимоно. Джейкоб, стуча башмаками по деревянным половицам, бежал за ней – он был медленнее и тяжелее, – но она не стала его ждать, не могла медлить, когда Тэси, пятилетняя Тэси, воплощение болезни, бродит по страшным, охваченным холерой переулкам. Комако знала, насколько суеверны бедняки, среди которых они прожили всю жизнь; она знала, на что они способны. Театральные уборщики с метлами в руках удивленно повернули головы, когда она промчалась мимо. Ей было все равно. Комако казалось, что теперь у нее совсем ничего нет, что все осталось позади. Распахнув дверь, она выбежала под теплый дождь.

Комако не хотела думать о словах Джейкоба, о том, что он пытался ей сказать. Она понимала или думала, что понимает достаточно, чтобы почувствовать, как от его предложения в ней закипает ярость.

«Пусть и он тоже уходит, – подумала она. – Если он не может помочь Тэси, то какая от него польза».

Дождь хлестал ее по лицу, заливал глаза. Девочка вытирала капли ладонью. Она слышала, как по всему району Асакуса закрываются ставни, словно надвигается буря. Под некоторыми карнизами, покачиваясь на веревках и освещая перекрестки, еще горели фонари.

Вдруг за углом промелькнул край белого кимоно.

Джейкоб призывал ее бежать помедленнее и, сжимая шляпу в руке, старался не отставать. Но Тэси была так близко. Свернув за угол, Комако пробежала по узкому, залитому водой переулку, мимо сгрудившихся под карнизом бедняков, мимо женщины с потрепанным зонтом и наконец увидела свою сестру.

Такую маленькую и бледную. Малышка стояла неподвижно и дрожала от холода, несмотря на влажную жару. Ее взгляд был устремлен на обернутые тканью тела, как хворост сложенные под навесом гробовщика. Внутри горели фонари и раздавались мерные удары молотка.

Схватив Тэси за плечи, Комако развернула ее к себе.

– Зачем ты ушла? – закричала она. – Тебе нельзя выходить одной, без меня! Здесь небезопасно, Тэси. Ты слышишь меня?

Сестренка тупо уставилась на нее до ужаса темными глазами.

– Мне так холодно, – прошептала она.

Джейкоб остановился в нескольких футах и теперь стоял согнувшись, упершись руками о колени и не обращая внимания на дождь. Он тяжело дышал, с его бороды капала вода.

– Ее нужно увести отсюда, – крикнула Комако через плечо. – Ей опасно здесь находиться.

Внезапно распахнулась дверь лавки гробовщика, озарив переулок светом фонарей. Послышались голоса. Кто-то, хлопнув ставнями, выглянул в окно каморки для игры в маджонг. Заметив шевеление в соседнем храме, Комако, не раздумывая, шагнула к сестре. Их окружали несчастные жены, отцы, сыновья и дочери, чьих родных унесла холера.

– Комако… – прошипел Джейкоб.

Но предупреждать было уже бесполезно. Под дождь уже со всех сторон выходили скорбящие, озлобленные бедняки в лохмотьях и потрепанных соломенных шляпах. Одни держали в руках факелы, другие – палки, а кто-то даже размахивал над головой граблями.

В этот самый момент в другом дальнем уголке старого города Фрэнк Коултон сидел посреди гостиничного номера, скрестив ноги. Бумажный фонарь, свисающий с перекладины у него над головой, излучал тусклый оранжевый