Лицо этого человека мало чем напоминало человеческое. Изувеченное, скользкое от крови, ожогов и разорванной плоти. Назвать это лицом было невозможно.

Гурин отводил взгляд, но некая немыслимая сила заставляла его снова и снова смотреть на этого человека. В подвале нехорошо пахло. Жженая плоть. Истерзанная стальными предметами, оставлявшими после себя удушающе свежий запах крови. Плоть, заполнявшая замкнутое пространство аурой чудовищной физической боли.

Гурин подумал, что даже талхи не могут тягаться с человеческой Природой. Тот из монахов, что находился перед ним и внешне мало напоминал человека, выдержал чуть больше суток. Теперь Гурин понимал, что означало выражение лица Флека.

Правая рука Правителя смотрел куда-то в сторону, предложив Гурину спуститься в пыточную камеру комендантского корпуса Лакаслии. Гурин отнес странный взгляд Флека на счет неприязни, которая чувствовалась с самого начала их совместных действий. Гурин понимал его. Он ожидал мер покруче, нежели заявление, что группа Гурина либо найдет мальчика, либо умрет в полном составе, независимо от того, кто виноват больше или меньше.

Спустившись в подвал, Гурин осознал, что на этот раз Флек испытывал нечто, не имевшее отношения ни к его людям, ни к самому Гурину. Флек не был лишен обычной человеческой слабости, что присутствует в каждом, разница лишь в глубине, на которую ее затолкали. Вид талха, которого пытали жутко и долго, вызвал у Флека некие ассоциации? Несмотря на репутацию, которой обладал ближайший советник Правителя, возможно, Флека замутило от происходящего в подвале, хотя пытки дали положительный результат.

Именно Флек приказал захватить какого-нибудь талха. И пытать его. Это было достижением, что они вырвали у монаха нужные сведения. История помнила немало случаев, когда талхи умирали, ничего не сказав.

Людям Гурина это было на руку. Закончилось бездействие, ушла растерянность в связи с отсутствием малейшей зацепки, где искать мальчика.

От сыщиков коменданта Лакаслии стало известно об одном появившимся здесь недавно горожанине. Уверенности не было, но многое указывало на то, что это талх, прибывший выполнять функции связного. Скрытый талх. Метод, который Орден использовал еще в стародавние времена. На время потенциальных будущих конфликтов у талхов оказывались свои люди в различных городах, этих форпостах власти Правителя. Орден не мог охватить все города. Но самые значительные из них не оставались без лазутчика. По-видимому, в Лакаслию отправили такого человека в связи с последними событиями.

Бедняга, неожиданно для себя подумал Гурин. Не упорствуй талх с самого начала, он избавил бы себя от мучений. Гурин поморщился, выдыхая застоявшийся воздух, пропитанный человеческой кровью, и покинул камеру.

Флек невидяще смотрел перед собой. Гурин, сомневаясь, надо ли вывести его из задумчивости, кашлянул. Сзади топтался Булох, поднявшийся из камеры следом за командиром. Флек обернулся.

– Связной Ордена сказал все, что знал.

Гурин кивнул. Флек поморщился.

– Эти псы талхи все-таки схватили мальчика.

– Монах, который захватил мальчика, один. И ему надо ждать подкрепление. От главного монастыря Ордена до Антонии путь не близкий.

– Кто из твоих людей самый быстрый наездник?

– Если не считать меня, Булох.

Флек потер подбородок холеными пальцами.

– Тогда ты должен оказаться в Антонии, как можно быстрее. Ты опередишь гонца, посланного туда вслед за тобой для страховки.

– Да. Как быть с талхом?

Он не был уверен, что Флек возьмет связного на себя, и, значит, это оставалось его проблемой, несмотря на то, что его отправляли в Антонию.

– Мои люди будут находиться в доме этого связного, пока не прибудет гонец Ордена. Они постараются ликвидировать его, и талхи еще не скоро поймут, что связной в Лакаслии провалился.

Мужчина чавкал, поглощая густую похлебку из картошки и квашеной капусты. Он был недоволен, и женщина не решалась с ним заговорить. По крайней мере, пока он ужинал. Муж хмурился, но это не отражалась на его аппетите. Когда миска опустела, он отложил ложку и куском хлеба вычистил посудину до блеска.

– Добавки? – она желала угодить мужу.

Тот поколебался, кивнул. Кажется, он немного оттаял. Еще чуть-чуть, и можно начинать разговор.

– Чем ты так расстроен? – женщина наполнила миску новой порцией похлебки, над которой клубился пар.

– Комендант приказал закрыть ворота. Кого-то ищут. Это может быть надолго.

Женщина застыла.

– Закрыть ворота?

– Да. Завтра я вместе с мастером собирался за город. Я потеряю даже больше, чем он, если ворота не откроют.

Женщина поставила миску перед мужем, нахмурилась. Закрыли ворота! Такого не было уже давно. Неужели из-за мальчика? Значит, кто-то знал, что чудесный мальчик оказался в Антонии? Эта перспектива ее не обрадовала. Странно, что она узнала это от мужа. Обычно городские новости сообщала она. Она задумалась о мальчике, что лежал без сознания у соседей, и не заметила такого события, как запертые средь бела дня ворота города.

Воображение нарисовало толпы недовольного народа, что скапливались по обе стороны городской стены, их неразборчивый ропот, шевеление, как у волн озера. Пар в котле, где плотно прикрыли крышку, начинал закипать. Женщина вздрогнула.

Муж, уплетавший вторую порцию похлебки уже не с таким рвением, заметил ее реакцию.

– Ты чего?

Женщина колебалась. Не ошибается ли она по поводу мальчика, который находится у соседей?

Муж отложил ложку, дожевал.

– Давай, говори.

И она рассказала.

– С чего ты взяла, что это тот самый мальчишка?

– Я чувствую, это он.

– Чувствую, чувствую…

Она обиделась, но воздержалась от ответного выпада: рука у мужа тяжелая, и он не любил шуток в свой адрес.

– Давай сходим к коменданту, – сказала она. – Расскажем ему. Пусть он сам проверит.

Мужчина прищурился.

– Ты не подумала, что будет, если это не тот мальчишка? Если у соседей обычный бродяжка? Кто знает, что коменданту взбредет в голову?

Женщина прикусила губу. Веское замечание. Уверенность, что это тот ребенок, ослабла.

Муж, будто отговаривая ее от этой затеи, сказал:

– Там такой переполох… Вдруг комендант решит, что мы нарочно отвлекаем его?

Женщина молчала, теребя полы своего платья нервными, быстрыми пальцами. Что она могла возразить? Ее муж, помолчав минуту, взялся за похлебку. Спустя пару минут он отставил миску, так и не покончив с едой. Похоже, перспектива выгоды зацепила его.