– Да какая разница! Хрен редьки не слаще. Попробовалибы они в наше время открыто выступить – мигом бы очутились на лесоповале.Дожили! – Нинель Митрофановна перевела дух, а потом обрушила свой гнев намою скромную персону: – Да и вы тоже хороши: зачем развратникам потакаете?Вдруг да кто-нибудь за них подпишется? Вам-то не стыдно будет, когда они вправительство попадут?

С волками жить – по-волчьи выть. Мобилизовав все своиактерские задатки, я смущенно потупилась и забубнила:

– Да я бы ни в жизнь, но уж очень деньги нужны. Детиголодные плачут, жить негде, угол снимаем, молоко вот подорожало, а тут ещеболезни навалились, то корь, то краснуха, то грипп, на лекарства не напасешься,себе во всем отказываю, а что делать, надо как-то вертеться…

Эта галиматья растрогала сердце старухи, и она сменила гневна милость.

– Ну ладно, дочка, давай, что ли, за «зеленого» подпишусь.

Тут я сообразила, что никакого бланка для подписи у менянет. Опять пришлось выкручиваться:

– По отдельности нельзя, Козлюк и Крапивнер идут впаре. Но вам все равно спасибо за желание помочь. Вы, сразу видно, добраяженщина, таких сегодня мало.

И в сердце льстец всегда отыщет уголок. Нинель Митрофановначуть не прослезилась от внезапно нахлынувшей любви ко мне.

– Ох и не говори, дочка! Из-за своей-то доброты явсегда и страдаю. Да вот взять хотя бы давеча: из жалости помогла человеку, а вответ не получила никакой благодарности. Наоборот – чуть последнего здоровья нелишилась…

Я старалась поддерживать на своей физиономии искрузаинтересованности, но с каждой секундой мне это давалось все труднее. Похоже,описание благодеяний Нинель Митрофановны затянется надолго. Нет, определенно яне умею манипулировать людьми, как профессиональный оперативник, напротив – этоони вертят мною как хотят.

Пенсионерка между тем заливалась соловьем:

– Неделю назад у нас в доме тоже ходила одна женщина,собирала подписи для выборов. А я вообще-то этим политиканам не доверяю, дажекогда голосовать хожу, то всегда отмечаю пункт «Против всех». Такая у меняпринципиальная позиция. Но тогда я пожалела эту женщину: приличная, пожилая,бедно одета. Ладно, думаю, пойду на сделку с собственной совестью, подпишусь заее кандидата. И что бы вы думали? Во-первых, она мне даже спасибо не сказала. Аво-вторых, не прошло и получаса, как она выбежала из подъезда словно угорелая,пронеслась в миллиметре от меня, чуть с ног не сшибла. Я так перепугалась, чтопотом два дня с сердцем отлеживалась. Вот так-то: не делай людям добра, неполучишь зла!

Я настолько тщательно следила, чтобы на моем лице непроступила скука, что не сразу заметила, как к нам присоединилась еще однасобеседница – Ольга Сергеевна, та пожилая дама, что с короткой стрижкой. Вотличие от своей соседки она спустилась сверху.

– Нинель Митрофановна, это вы о чем?

– Да о той женщине, что приходила к нам неделю назадподписи собирать. Пожалела я ее, говорю, а в ответ – шиш с маслом получила.Хорошо еще, хоть жива осталась. А вы-то как, подписались за ее кандидата?

– Не видела я никакой женщины и ничего неподписывала, – решительно ответила Ольга Сергеевна. – Наверное, вы,голубушка, как всегда, что-то путаете.

Не знаю, нарочно или случайно Ольга Сергеевна бросилаперчатку Нинель Митрофановне, но только сцепились они в словесной перепалке нена жизнь, а на смерть. Пока рядом со мной ругались две фурии, я, конечно, немогла приступить к намеченному плану – опросу непосредственных соседей Краснянского.Поэтому пришлось согласиться на роль зрителя и занять место в первом рядупартера.

Однако по мере того, как спор старух обрастал подробностями,во мне пробудился интерес к предмету их разговора. Выяснилось следующее: в деньубийства Краснянского, приблизительно с трех до четырех часов, по подъездуходила женщина, которая собирала подписи за кандидата в депутаты. НинельМитрофановна, живущая на втором этаже, пожалела женщину и подписалась. А ОльгаСергеевна, обитающая на четвертом этаже, уверяет, что к ней в квартиру никто незвонил, хотя пенсионерка весь день провела дома в хозяйственных хлопотах и лишьк вечеру вышла во двор, чтобы обсудить жуткую новость про убийство жильца стретьего этажа.

Решение головоломки напрашивалось само собой: женщина недошла до четвертого этажа, потому что ее что-то спугнуло на третьем. Что?Конечно же, зрелище мертвого тела Краснянского! А что, если агитаторша даженаткнулась на убийцу, который выходил из квартиры с руками, обагренными кровью?Тогда понятно, почему она сломя голову кинулась на улицу и чуть не сбила с ногНинель Митрофановну. Я обязательно должна найти эту женщину! На Петровке онадаст свидетельские показания с описанием настоящего убийцы, и Настю отпустят!Страшно представить: подруга уже пять дней мается в СИЗО. Неужели она наконецвернется домой, к сыну и маме?

– Что это был за депутат? Какая партия? – схватилая за руку Нинель Митрофановну.

Та, разгоряченная словесной баталией, не сразу меня поняла,поэтому мне пришлось еще раз прокричать вопросы в самое ее ухо.

– Какая партия? – вышла из оцепенения пенсионерка.На ее челе отразился след глубоких раздумий. – Ну… вроде… Партия Жопы.

У меня отвисла челюсть.

– Партия Жопы? Не может быть такой партии.

– Да я и сама знаю, что не может! – окрысилась пожилаядама. – Но почему-то только это слово на ум и приходит!

– Ну ладно. А эта женщина оставила вам какую-нибудьрекламу? Ну, календарик, бывает, дарят или схему метро…

– Да ничего она мне не дарила! Я же говорю: никакойблагодарности… – оседлала своего любимого конька Нинель Митрофановна, нотут же осеклась: – Впрочем, нет, вру – был листок с какой-то харей, гладкийтакой, цветной. Я еще подумала: «Господи, и на что только они деньги тратят?!Лучше бы нам пенсию прибавили!»

– А где, где этот листок? – От нетерпения я едване подпрыгивала на месте.

– Да откуда мне все упомнить! Наверное, так до сих порв коридоре на трюмо и лежит.

Уж не знаю, каким чудом мне удалось очаровать вздорнуюстаруху, но через пару минут мы втроем стояли в тесном коридоре в квартире уНинель Митрофановны и искали листок. Победила Ольга Сергеевна, котораяобнаружила его в одинокой резиновой калоше, невесть как затесавшейся средилетней обуви.

По верху листка крупными буквами был написан лозунг: «ЗАБЛАГОПОЛУЧИЕ!» Ниже красовалась упитанная физиономия мужика с маленькимиглазками и оттопыренными ушами. Фотография не оставляла никаких сомнений: засвое личное благополучие мужик будет бороться до последней капли народнойкрови. Под физиономией шла подпись: «Продажный Данила Никифорович – кандидат вдепутаты от ПХЖ (Партия Хорошей Жизни)».

Меня начал душить смех, и я, не прощаясь со старухами, тиховыползла на лестничную площадку, где уже смогла расхохотаться в полный голос.Наверное, мое странное поведение еще долго будет предметом сладостных сплетен ипересудов на лавочке перед домом. Но по-другому я поступить не могла: стоилобросить взгляд на физиономию кандидата, а также прочесть немногочисленныенадписи, как истерический смех накатывал с новой силой.