– Ты о чем? У бабушки голова просто болит. Я думаю, все из-за этого. Но, наверное, надо опять ее врачам показать, она такая забывчивая стала… Стас тоже беспокоится, он мне говорил. – Алька поцеловала маму в висок и с удовольствием вдохнула аромат ее волос, такой мягкий и приятный запах моря и нагретого солнцем песка. Скорей бы лето наступило, чтобы нервотрепка с экзаменами осталась позади, и они бы с мамой, бабушкой и Стасом поехали куда-нибудь, лучше, конечно, к морю, но можно и на дачу!..

Привычно нахмурившись, Алька прислушалась к себе и удивилась. Раньше любое напоминание о даче, чья-то случайная фраза, мелькнувшая мысль или воспоминание тут же вытягивали из ее памяти ту мерзкую сцену с Игорем, но после разговора со Стасом все как будто разом изменилось! У Альки такая тяжесть с души свалилась, что она даже физически это почувствовала! Вдруг оказалось, что это вовсе не конец света – а просто ее ошибка, просчет, глупый эпизод в большой жизненной повести, и совершенно не нужно нести все в себе, как драгоценную хрустальную вазу, о которой думаешь каждую секунду – потому что боишься разбить… Стас сказал, чтобы она перестала себя терзать, что в той ситуации главное виновное лицо – не она, а Игорь, хотя, конечно, хорошо бы Альке научиться заранее просчитывать последствия своих поступков… Алька, правда, все равно ощущает себя виноватой в случившемся, но – после разговора со Станиславом Сергеевичем ей действительно стало легче!

Девушка потянулась всем телом и еще сильней прижалась к маме, которая тут же обняла ее и потерлась носом о предплечье дочери. Как здорово, что эта неделя, наконец, закончилась и завтра воскресенье, они выспятся, потом мама (она же все равно проснется раньше!) сварит кофе, они выпьют его, никуда не торопясь, укутавшись в одеяла и смеясь над шустрой Рыськой. Хорошо!.. А раньше к ним бы присоединилась бабушка, и она бы обязательно корила маму за то, что та ничего не ест, а Альку бы жучила за ее неаккуратность: за крошки на постели, упавший на пол кусок плюшки, разлитый кофе… Но это все равно здорово, потому что – так было всегда. А теперь бабушка по утрам пьет чай и живет за много остановок от них. Но со Стасом ей повезло, это правда!

– Мам, слушай. – Алька вдруг испугалась, ей и в голову не приходило раньше, что все может быть серьезно, и только сейчас она внезапно обеспокоилась по-настоящему, так, что даже толкнула мать локтем в бок. – А что, если бабушка… заболела и скрывает это от нас? Я вот подумала – что, если это не забывчивость, а она куда-то ходит, например к врачам, и нам не говорит? Не хочет тревожить… Стас боится за нее, говорит, она стала какая-то странная, чуть что – сразу в слезы! А мы – как те три слепые мышки, вертимся вокруг, ничего не замечая!..

В самом деле: в четверг она ведь так и не нашла бабушку – ни на работе, ни дома, и это бабушкино объяснение по телефону прозвучало очень неубедительно! Бабушка сказала, что гуляла в городском парке… Ага, конечно! Одна? Ну, предположим… Но ведь пока от ее Политеха доберешься дотуда, уже и гулять сто раз расхочется! Не то что бы это так далеко, просто неудобно ехать, с пересадками. Да и погода, прямо скажем, была не для прогулок: весь день противный мелкий дождичек накрапывал, а у бабушки, между прочим, нет зонта! Алька это точно знает, потому что как раз собирается ко дню ее рождения сделать ей такой подарок. Даже выбрала в «Бирюсинке» чудесный дамский зонтик цвета чайной розы, бабушке понравится… В общем, трудно поверить, что она – в ее-то мягких элегантных ботиночках и легком плащике! – четыре часа гуляла по мокрым дорожкам городского парка, под моросящим дождиком… Нет, только не бабушка! К тому же эта ее бледность и запавшие глаза… все не просто так!

– Аль, мы должны что-то сделать… Не знаю, поговорить с ней, наверное! Но ведь бабушка упрямая, если она что-то решила скрыть от нас, из нее ничего не вытянешь! Может быть, Станислава Сергеевича к этому подключить? – Мама тоже разволновалась… Наверное, она хотела, чтобы Алька ее успокоила, потому что сама давно что-то подозревает и тревожится, но теперь, когда они обе завелись, придется предпринимать какие-то шаги, что-то делать, чтобы прояснить ситуацию… Только что? Ведь бабушка действительно скрытная, пока сама не пожелает поделиться своими проблемами, все бесполезно!

– Стас тоже теряется в догадках, мы с ним говорили о бабушке… Это ж если нам заметно, что с ней что-то не так, представляешь, как он нервничает? Он ведь живет с ней, видит ее каждый день… Говорит, бабушка в последние дни изменилась… Мне так не хочется, чтобы наши с тобой догадки оказались верными! Она же никогда не болела! Пусть бы с ней все было в порядке! – Еще полгода назад Алька даже вообразить бы не смогла свою бабушку в больничной палате, однако теперь, когда она видела ее в неуютной комнате с холодными белыми стенами, на узкой больничной койке, с пластиковыми шнурами капельницы, с соседками в полосатых пижамах, она уже может представить себе все, что угодно! Но это страшно. Ее жизнерадостная бабушка, такая энергичная, веселая – и вдруг опять будет лежать бледным привидением, еле шевелясь от боли и слабости во всем теле? Нет, нет и нет!

Завтра она навестит бабушку и Стаса и еще раз поговорит с ними по отдельности, попробует прощупать обстановку исподтишка, прозондирует почву, а там, дальше, наверное, придется действовать решительно. Как – Алька пока не придумала. Надо посоветоваться со Стасом, потому что их с матерью мозгов явно не хватает… И, если честно, просто ужасно хочется спать!

Пожелав Альке спокойной ночи, мама поцеловала ее и ушла в свою комнату, по дороге чудом не наступив на Рыську, растянувшуюся у кровати юной хозяйки. Часы в гостиной пробили половину двенадцатого… Редкий день, когда Алька в это время уже в постели, обычно она часов до двух штурмует чаты и форумы в Интернете, но у нее еще вчера кончилась карточка, а на новую пока нет денег… Зевнув, она повернулась на бок и закрыла глаза. Ну и хорошо, теперь у нее освободилась ночь и, значит, есть время поразмышлять над всеми проблемами. Она должна что-то придумать! Ведь они – одна семья, они обязаны помогать друг другу! Вон Стас не пожалел на нее время, выслушал, утешил, дал совет. Неужели же Алька не сможет быть полезной ему и своей бабушке? Опять все повторяется, она ни на что не способна! Как она хотела помочь маме с этим ее Георгием, но не сумела, все вышло плохо, и мама несчастна, хотя, конечно, скрывает это и от дочки, и от всех… Только ведь Альку не обманешь! Наверное, ей нужно было вести себя по-другому, но – во-первых, уже ничего не исправишь, а во-вторых, она вовсе не уверена в том, что могла бы повести себя как-то иначе.

Нет, все-таки жизнь – ужасно сложная штука. Свесив руку с дивана, Алька погладила мягкую собачью спинку. Вот бы ей научиться спать так же – беззаботно, без задних лап, тихонько похрапывая и причмокивая во сне. Улыбнувшись, она свернулась калачиком и уже через минуту сладко спала, как и собака. Потому что никакие проблемы не стоят того, чтобы из-за них мучиться бессонницей!

* * *

И последний слой: теперь все отлично, ногти синие, как новенький «Жигуленок» соседа… Отставив флакончик с лаком, Алька полюбовалась своими руками. Конечно, ей этот цвет не очень-то идет, мама права, и классная завтра будет кричать, но зато самой Альке ужасно нравится ее маникюр. Такой чистый, глубокий цвет, загляденье! А классной все равно не угодишь: то ее ужасно раздражают Алькины джинсы, то Алькина «слишком длинная» челка, то еще что-нибудь! Словно это ее дело – как Алька выглядит и что носит. Классная должна давать знания своим ученикам, а не диктовать им правила поведения и не лезть в их личную жизнь!..