«Только бы генерал уже вернулся в штаб», — нетерпеливодумал Волков, глядя на часы.

Прошла лишь пара часов, и Сизов вполне мог подъехать чутьпозже. Но ему повезло. Уже подъезжая к зданию, он понял, что генерал вернулся.Его автомобиль стоял, припаркованный на стоянке. Видимо, Сизову надоела игра снемцами в кошки-мышки.

Полковник ворвался в кабинет генерала, тяжело дыша.

— Я узнал, кто должен был лететь в Прагу, — сказалон, закрывая дверь.

— Это Софи Хабер. Нам нужно ехать к ней.

Сизов холодно взглянул на него.

— Возьми людей и действуй. До утра документы должныбыть у меня на столе.

В этот день, в воскресенье, председатель КГБ приехал наработу. Он ждал окончательных результатов аналитического управления генералаЛеонова.

Сотрудники просчитывали возможность введения в странечрезвычайного положения и давали прогнозы на возможные результаты референдума осохранении СССР, который должен был состояться в марте этого года.

Он всю неделю ждал результата и теперь, рано утром приехавна работу, знал, что генерал Леонов уже ждет его с конкретным результатом, полученнымего сотрудниками. До того как возглавить аналитическое управление КГБ СССР,генерал Леонов был заместителем начальника ПГУ КГБ СССР и много лет работалвместе с Крючковым. Они давно и хорошо знали друг друга. Именно поэтомупредседатель КГБ и поручил эту сложную задачу генералу.

Сейчас, сидя в своем кабинете, Крючков в который разподумал, что в стране все идет не так, как нужно. Сведения, получаемые отЦиклопа — ответственного сотрудника ЦРУ Олдриджа Эймса, еще раз подтверждали: вЦРУ взят курс на развал Советского Союза, на дискредитацию егоправоохранительных органов, прежде всего КГБ и МВД.

Эти сведения Крючков несколько исправлял, чтобы не сгущатькраски до такой степени, и передавал все материалы Горбачеву. Президент читал,внимательно слушал председателя КГБ, но отмахивался, считая, что война шпионовне для него. Крючков никогда не говорил в Верховном Совете и даже на ПолитбюроЦК КПСС, что у него есть абсолютно надежный источник информации в ЦРУ, которыйуказывает ему на все планы американцев. Он просто не имел права подставлятьстоль ценного агента, как Циклоп. Но сам, знакомясь с информацией, в полноймере сознавал и меру своей ответственности за развал великого государства.

Многие новые политики и журналисты, смело обличаясуществующий режим и его аппарат, не знали о специальной программе,разработанной ЦРУ. Конечно, в стране существовала масса объективных причин длякризиса — ухудшение экономической ситуации, огромный вал безналичных денег,превращенных в наличные после возникновения в конце восьмидесятыхмногочисленных кооперативов, наконец, взрыв национализма в союзных республиках.Но все это накладывалось на программу ЦРУ. Эймс доносил об этом каждый месяц. Апредседатель КГБ, имея информацию, не смел ничего говорить.

Привыкший за многие десятилетия к безусловному подчинениюГенеральному секретарю ЦК КПСС, приученный выполнять все указания Кремля, самвыходец из партийного аппарата, Крючков не мог даже представить себе, чтоГорбачев и окружавшие его люди могут ошибаться. Многолетняя служба у Андроповабыла для Крючкова, безусловно, большой школой, но вместе с тем неординарнаяличность Андропова подавила в Крючкове все зародыши инициативы, привив емусвоеобразный синдром «вечного помощника», когда человек, выдвинутый на первыероли в государстве, не мог уже принимать абсолютно ответственные исамостоятельные решения. И теперь Крючков не хотел, просто не мог в силу своихубеждений и взглядов брать на себя смелость критиковать Генерального секретаря,явно ведущего страну в тупик. Ему все казалось, что Горбачев умнее его, лучшеего знает, куда он ведет огромную страну.

Теперь, сидя за столом в ожидании генерала Леонова, он ещераз твердо решил для себя, что введение чрезвычайного положения — единственныйвыход, который еще может спасти страну.

Леонов вошел без доклада. Сидевший в приемной секретарь самвызвал его, попросив зайти к председателю КГБ.

— Доброе утро, Владимир Александрович, — сказалгенерал, появляясь в кабинете. Крючков, кивнув ему в знак приветствия, чутьприподнялся, чтобы поздороваться с генералом, и показал на стул, стоявший передего столом. Леонов сел, раскрывая папку, которую держал в руках.

— Я слушаю, — разрешил Крючков. Он достал из ящикастола ручные эспандеры и начал нервно сжимать их. Леонов, знавший о подобнойпривычке председателя, уже не обращая внимания на эспандеры, заговорил:

— Расчет анализов, который был сделан нашимисотрудниками совместно с ведущими специалистами Академии наук СССР исоциологическими службами, показывает, что референдум закончится вполне нормально.

— Они знали, зачем проводится подобный опрос? —перебил его Крючков.

— Конечно, нет, — удивился Леонов. — Мытолько использовали результаты их анализов.

— Продолжайте.

— Даже с учетом того, что некоторые доли процентов пообластям и республикам могут колебаться, а общая погрешность может составить оттрех до четырех процентов, даже при этом мы имеем положительный результатпредварительного опроса наших людей. С учетом позиций республик Прибалтики иЗакавказья мы все равно получаем не меньше семидесяти пяти процентов населения,которое выскажется за сохранение Советского Союза.

— Хорошо, — сказал после недолгого молчанияКрючков, — а по второму вопросу?

— Мы проанализировали и такую возможность, — сразуответил генерал. — Если чрезвычайное положение будет введено указомпрезидента Горбачева, то в целом реакция на это известие будет положительной.Даже в странах Запада теперь понимают, что лучше иметь дело с одним Горбачевым,чем с пятнадцатью лидерами новых государств. При этом ядерное оружие окажетсяминимум в четырех-пяти государствах.

— Мировое общественное мнение сейчас на стороне нашегопрезидента, — одобрительно сказал Крючков, — но меня большеинтересует, как воспримут это событие в нашей стране.

— В некоторых республиках даже поддержат. Это традиционнореспублики Средней Азии. Это Азербайджан, где президент Муталибов с трудомдержит под контролем оппозиционные силы. Это Молдавия, где мы имеем убежденныхсторонников Советского государства. В некоторых районах Приднестровья засохранение страны выскажется более девяноста процентов. Даже в Грузии и вАрмении, которые более других говорили о примате национальных ценностей,Гамсахурдиа и Тер-Петросян не будут против сохранения своих стран в составеединой страны. Будут некоторые осложнения лишь в Москве, Ленинграде, Литве,Эстонии. Но это лишь пять-десять процентов от общего числа голосующих. Онивполне укладываются в рамки наших подсчетов. У меня есть основания утверждать —введение чрезвычайного положения пройдет относительно спокойно и мирно.