Вспышка белого почти нестерпимого света блеснула в глазах Джафара. Он медленно сжал кулаки и так же медленно их разжал.

— Тебе следовало бы знать, что я не позволю противиться моим желаниям.

Не дождавшись ответа, он раздраженно взмахнул рукой.

— Почему ты упорно продолжаешь недооценивать меня? Постоянно пытаешься противоречить, не подчиняешься моим приказам, хотя и знаешь, что я заставлю тебя повиноваться…

Он осекся и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Хочу, чтобы ты дала слово не пытаться больше красть лошадей и оружие.

Но Алисон лишь уничтожающе усмехнулась.

— Иначе что?

— Иначе я буду вынужден ограничить твою свободу.

— Тогда сделай это! — вскричала она. — Меня тошнит от твоих угроз и бесчеловечных замыслов мести! Не собираюсь ни в чем клясться безумцу, дикарю, у которого нет ни чести, ни благородства! Я не останусь здесь по доброй воле, не собираюсь ждать, пока погибнут невинные люди! И если сумею, обязательно сбегу!

Джафар, не желая спорить, резко повернулся, поднял с пола шелковую веревку, которой каждую ночь привязывал к себе Алисон, и молча, хмуро потянул упирающуюся пленницу к тюфяку. Конечно, долго она не смогла сопротивляться. Легко одолев девушку, Джафар толкнул ее на пол и начал стягивать шнурком руки и ноги.

Алисон едва не зарыдала от тоски и отчаяния, но сумела сдержать слезы. Она не доставит ему радости видеть ее плачущей.

Он не причинял ей боли, но и не попытался ласкать. Когда его рука коснулась ее щиколотки, Алисон попыталась забыть о страсти, которую возбуждали его прикосновения прошлой ночью, однако воспоминания настойчиво продолжали терзать ее.

Руки Джафара неожиданно застыли. Взгляды молодых людей скрестились и замерли. Алисон поняла, что он тоже помнит обо всем.

— Отпусти меня, — шепнула она, хотя сама не знала, просит ли дать ей свободу или только отвести взгляд.

— Нет, — наконец выговорил Джафар. — Я никогда не отпущу тебя. Во всяком случае, пока не выполню то, что задумал.

С этими словами он поднялся и вышел из комнаты, опустив за собой занавеску и оставив девушку в полумраке.

Алисон беспомощно смотрела вслед Джафару, не в состоянии даже вытереть слезы ярости и отчаяния, ползущие по щекам. Как она ненавидит его! И как глупа, потому что колеблется прикончить этого негодяя! В следующий раз она не станет задумываться, каковы бы ни были последствия!

Однако, в который раз уверяя себя в ненависти к Джафару, девушка вновь и вновь задавалась мучительной, терзающей, настойчивой мыслью. Джафар разгневан не из-за ее очередной попытки сбежать. И даже не потому, что Алисон хотела убить его.

Как ни странно, он разъярился лишь из-за того, что Алисон собиралась покончить с собой.

До конца дня ни ярость, ни отчаяние Алисон ничуть не уменьшились. Когда Джафар к обеду вернулся в палатку, девушка наградила его взглядом, полным отвращения и брезгливости. Себе она поклялась, что никогда не простит его за то, что он снова связал ее, помешал сбежать и особенно за дьявольские планы заманить в ловушку Эрве и французскую армию.

Но и Джафар по-прежнему был суров. Он развязал Алисон руки, чтобы она смогла поесть, но перед уходом снова стянул веревкой.

Пришел он только вечером, мрачный, словно грозовая туча. Ужин прошел в напряженном молчании. Готовясь ко сну, Алисон подогревала собственную ярость, угрюмо размышляя о том, что, если Джафар осмелится хотя бы притронуться к ней, снова даст волю своей похоти, попытается возбудить в ней страсть, она попросту выцарапает его кошачьи глаза.

Но Джафар, если не считать того, что вновь связал девушку, больше не дотрагивался до нее и оставил кипеть от бессильного гнева. Она не могла спать и металась по постели, мешая уснуть Джафару.

— Не вертись, — наконец пробормотал тот раздраженно. — Лежи спокойно!

Алисон лишь усмехнулась, довольная, что действует ему на нервы. По правде говоря, ей хотелось досадить Джафару как можно больше.

— Почему ты так ненавидишь Эрве? — неожиданно спросила она, пытаясь всеми силами вывести его из себя и заодно узнать ответ на так долго мучивший ее вопрос.

— Это тебя не касается. Спи.

— Не касается! Как ты можешь говорить такое, когда намереваешься заманить его в пустыню и убить, да еще с моей помощью!

— Не подобает женщинам вмешиваться в дела воинов!

— Тебе стоило бы подумать об этом, прежде чем похищать меня! — вспыхнула Алисон. — Кроме того, дело не в войне! Ты за что-то мстишь Эрве!

— Я сражаюсь с французской армией. Полковник Бурмон — командир этой армии. Я встречусь с ним на поле битвы, только и всего.

— Но ты задумал убить его! Именно затем, чтобы отомстить, и похитил меня, ты сам так сказал.

Не получив ответа, девушка повернула голову на подушке, пытаясь разглядеть в полумраке лицо Джафара. Его глаза были закрыты, руки лежали на животе, словно он старался уснуть, не обращая внимания на настойчивые вопросы пленницы. Но Алисон была так же полна решимости заставить его говорить.

— Ты по какой-то причине ненавидишь его! Это твои слова: «Полковник получит именно то, что заслуживает»! Что ты хотел сказать этим?

Но Джафар снова ничего не ответил.

— Ты ведь намереваешься убить его, верно?

Молчание длилось бесконечно долго. Наконец Джафар отозвался:

— Да. Я собираюсь его убить.

— Но почему? — хрипло пробормотала Алисон. — Что он тебе сделал?

Джафар раздраженно вздохнул. Его мятежная пленница, очевидно, не собирается оставить его в покое. Но, возможно, будет лучше, если она узнает причины его ненависти к де Бурмону. По крайней мере тогда она поймет, почему Джафар не собирается отказываться от возмездия, перестанет думать о том, чтобы покончить с собой.

Вспомнив тот леденящий душу момент, когда Алисон приставила к груди ружье, Джафар невольно стиснул зубы. Его сердце, казалось, перестало биться на несколько бесконечных минут, пока Сафул не умудрился отобрать у девушки оружие. Странно, что Джафар так перепугался из-за нее, ведь собственная смерть его не страшила.

Выбросив из головы неприятные мысли, Джафар попытался объяснить Алисон Викери причину кровной вражды.

— Для того, чтобы все понять, — спокойно начал он, — ты должна сначала узнать обо всем, что случилось семнадцать лет назад, когда французы захватили страну. Даже покорив Алжир и изгнав нашего правителя, французские шакалы не удовлетворились награбленными богатствами и захваченными землями. Исполненная решимости покорить все королевство, французская армия под началом прославленного генерала продолжала марш на юг, в глубь страны.

В это время могущественный амгар, берберский вождь, равный по знатности арабскому шейху, живший в горах, ничего не зная о нашествии французов, решил отправиться с женой и маленьким сыном в Алжир. Французские войска, которые вел генерал, напали на его караван. Амгар мужественно боролся, защищая свою семью, был тяжело ранен, но даже и тогда он мог бы выжить, однако генерал приказал убить его. Когда же дама начала умолять пощадить мужа, генерал отдал ее своим солдатам позабавиться! По-за-ба-вить-ся!