– После весенних каникул я перехожу на неполный день, а это означает обед дома. Вам придется просто приходить тусоваться ко мне домой.

Я ждала, что они согласятся. В конце концов, что делают друзья – поддерживают друг друга. По крайней мере, я так думала. Все трое уставились на меня так, словно я говорила на иностранном языке.

– Ну, разве что вам не захочется приходить, – неуверенно сказала я.

Может, мы не так близки, как мне казалось. Я мечтала, чтобы пол разверзся и поглотил меня.

– Опять сама с собой разговариваешь? – раздался за спиной глумливый голос.

Я едва не застонала вслух. Мало мне и без того неловкой ситуации. Почему нельзя просто оставить нас в покое? Я попыталась не обращать внимания на голос за спиной, мечтая, чтобы Хизер вдруг снова начала трещать. Все что угодно, лишь бы заполнить тишину, но она и остальные сидели странно неподвижно.

– Я с тобой разговариваю, чокнутая, – снова завел голос, полный веселья.

Ее звали Моника. Она с подружками травила меня с первого дня. До сих пор я предпочитала их не замечать, но она никогда еще не вела себя так нагло.

Я крепко ухватилась за стол и повернулась лицом к ней. Я до тошноты устала от тыканья пальцем, от дразнилок – от всего этого. Один несчастный день – больше мне от них ничего не было нужно, но они решительно настроились быть задирами до победного конца.

– Можешь ты просто оставить меня и моих друзей в покое? – потребовала я, поднимаясь на ноги.

Моника опешила. Хорошо. Меня достало позволять проходиться по себе. Бросив взгляд вокруг, я заметила, что мы привлекли внимание всей столовой. Это тоже хорошо. Доктор Маршалл неделями убеждала меня постоять за себя. Это мой шанс показать всем, что хватит так себя со мной вести.

– Каких друзей? – язвительно поинтересовалась Моника, обретя наконец дар речи.

Отлично, теперь она оскорбила моих подруг. Они не заслужили ее хамства, так же как и я. Я бросилась к ней и встала нос к носу. Она слегка отшатнулась, как я и думала. Чувствуя силу, я стояла перед ней, готовая защищать своих друзей любой ценой.

– Если мы не входим в твою шайку, это не значит, что нам можно хамить. – Я ненавидела дрожь в своем голосе, отражавшемся от стен столовой.

Моника прикрыла рот рукой, содрогаясь от смеха.

– О боже. Ты и правда чокнутая, – сказала она. – Я думала, может, ты прикидываешься, внимание там привлекаешь или что, но ты совершенно уверена, что они реальны.

Я закатила глаза. Вот же тварь. Я бросила извиняющийся взгляд друзьям, вид у которых был такой же перепуганный, какой чувствовала я себя.

– Извините, – произнесла я одними губами и повернулась обратно к Монике, которая хохотала как сумасшедшая. Может, это она чокнутая? – Просто оставь нас в покое, – сказала я ей и вернулась к друзьям. Она не стоила усилий.

– Эй, Мия, если б твои друзья и правда сидели здесь, разве могла бы я сделать вот так? – спросила Моника, замахиваясь, чтобы врезать Хизер.

Я не могла поверить ее выдержке. Ярость охватила меня, и я рванулась защитить подругу – только что-то было не так. Рука Моники описала большую дугу и должна была прийтись Хизер по скуле. Но этого не произошло. Ее рука прошла сквозь голову Хизер, словно та была призраком. Я застыла на месте, моргая и силясь понять, что я только что увидела. Бессмыслица какая-то.

Я видела, как Моника шевелит губами, но в ушах у меня стояла мертвая тишина.

Я повернулась к Хизер, которая жалобно смотрела на меня. Сказать ей было нечего. Это было непохоже на нее, непохоже на Хизер, которую я узнала. Молли и Кэти сидели с такими же мрачными лицами. Я протянула руку, не поверив собственным глазам, но Хизер помотала головой, а затем все трое резко исчезли, оставив лишь пустой стол. И обед остался только один – мой. Все доказательства существования моих друзей были утрачены.

Моника схватилась за бок и истерически хохотала рядом со мной. В глазах у нее блестели слезы веселья. Взгляд мой заметался по столовой. Все либо ржали и показывали пальцем, либо кривились от жалости. Ни на одном лице я не заметила ни капли сочувствия. Я заткнула уши, пытаясь отсечь шум. Они ничто. Мне надо выйти. Я завертелась на месте, лихорадочно выискивая путь к отступлению, но толпа в столовой смыкалась вокруг меня, запирая, как в могиле.

Их рев заполнил уши, эхом отдаваясь в голове. Я не слышала больше ничего. И их лица – никуда было не деться от их лиц. Черты казались искаженными и демоническими. В груди зародился крик и разодрал мне горло в клочья. Я с радостью приняла освобождение. Как же хорошо.

Роившиеся вокруг меня тела попятились, смех рассосался. Они получили доказательство, которого ждали. Чокнутая девица наконец вскрылась. Мои вопли разносились по столовой, как сирена, пронзая всех остальных. Я увидела, как наползает темнота, и улыбнулась. Перепуганные зеваки больше не имели значения. Мой единственный настоящий друг пришел спасти меня. Я рухнула вперед, благодарно принимая его объятия.

Очнулась я спустя несколько секунд. Или дней. Понятия не имею. Темнота исчезла бесследно. Я моргала от яркого света над головой, пытаясь взять в толк, где нахожусь. Голова была тяжелой, мозги еле соображали. Я протянула руку, чтобы протереть глаза. Рука отказывалась двигаться. Я повернула голову и обнаружила, что запястье пристегнуто к кровати.

Меня охватил ужас, и я крепко зажмурилась, не в силах вынести правду. Из-под опущенных век потекли слезы, заливая щеки. Я все еще в своем подвале. Я так и не выбралась.

Меня накрыло горе невиданной силы, тело сотрясали рыдания. Я знала, что их надо заглушить. Если Матушка услышит, она рассердится. Я не могла перестать плакать. Оставалось только позволить слезам размывать тело.

Послышались шаги. Порыв собраться и приготовиться никуда не делся, но воли не хватало. Я отказывалась открывать глаза. На сей раз столкновение с правдой убьет меня.

Меня коснулась прохладная рука. Я рефлекторно отпрянула. Она причинит мне боль.

– Мия, все будет в порядке.

Погодите. А где низкий, хриплый голос? Этот голос я знала. Он был ненастоящим. Очередная фантазия моей головы.

– Тебе больно?

Ее прохладные пальцы коснулись моего запястья, расстегивая ремень, удерживавший меня. Голос так походил на доктора Маршалл, что по щекам у меня хлынул новый фонтан слез.

Секунда – и мое запястье свободно. Не в силах больше сопротивляться, я открыла глаза, страшась разочарования, но все равно надеясь. Доктор Маршалл улыбнулась мне, обходя кровать, и отстегнула мою правую руку – а я и не сознавала, что она тоже пристегнута.

Я, щурясь, обвела взглядом помещение и увидела, что я не в своей подвальной тюрьме. Это явно была какая-то больничная палата. То есть это все был не сон. В мозгу по-прежнему мутилось, я пребывала в полном замешательстве.