герр Бауэр, такое давление этот котёл должен держать играючи. Вот я и хочу посмотреть, на что он способен. Вы ведь говорили, что ваш котёл компании «Фердинанд Пэ».

— Так-то оно так, вон на стекле табличка фирмы, можете посмотреть, — чесал нос чёрной от угольной пыли рукой продавец, — но уж больно вы раскочегарились. Вы зря заглушили клапан, лучше нам включить его.

И вправду, баркас шёл против течения так, словно бы летел над водой, лишь за кормой белел бурун да стук механизмов разносился над рекой. Но покупатель лишь качал головой в ответ: нет, клапан нам не нужен. На что продавец лишь вздыхал, поглядывая на манометр.

— А что, герр Бауэр, — перекрикивая шум двигателя, кричал Квашнин, — сколько тонн возьмёт ваш баркас?

— Четыре тонны по паспарту! — так же криком отвечал ему хозяин лодки. — В четырёх тоннах не сомневайтесь.

А Аполлинарий Антонович покивал головой: понял, понял. Затем поправил свой котелок и снова взялся за лопату, распахнув перед этим створки печи.

Теперь хозяин лодки даже привстал:

— Герр Вайс, это уже слишком, мы играем с огнём! Вы только поглядите сколько показывает прибор!

Но брат Аполлинарий словно не слышал его, он закинул ещё одну лопату угля, а потом и ещё одну, взглянул на спидометр: сорок три. И только после этого прокричал:

— Герр Бауэр, сядьте и держите крепче руль, всё в порядке, я инженер, я знаю прочность этих котлов.

Может, он наверняка и не знал про крепость котла, но понимал, что на небольшой дистанции котёл должен выдержать такое давление. Должен выдержать; толкать тяжёлую лодку ему придётся немного, но уж толкать он её должен изо всех своих стальных сил.

А тем временем стрелка манометра просто упала вправо, шкала прибора не была рассчитана на то давление, что образовалось в котле. Котёл подавал на механизм и на вал такую силу, что нос баркаса поднялся над водой на полметра, не меньше, и со стороны проплывающим вниз по течению судам казалось, что лодка летит над волнами; а чёрные клубы дыма из трубы встречный воздух просто разрывал в клочья, не давая собираться в шлейф.

Спидометр показывал неслыханные и не предусмотренные конструкцией сорок семь километров в час.

— Скиньте давление! — закричал продавец, не выдержав напряжения. Он бросал изумлённые или даже испуганные взгляды то на спидометр, то на манометр, то на этого сумасшедшего покупателя — только бы он не начал опять кидать уголь в топку. — Герр Вайс, скиньте давление, вы нас убьёте!

Только после этого Квашнин взглянул на хозяина лодки удовлетворённо, как будто всё это он проделывал для того, чтобы напугать продавца. Квашнин, к радости герра Бауэра, крутанул вентиль, разблокировав предохранительный клапан, тут же в воздух со свистом вырвалась двухметровая струя пара, манометр сразу вернулся в своё нормальное состояние, и нос лодки сразу опустился; она всё ещё летела, рассекая воду, но спидометр теперь показывал вполне обычные тридцать один километр в час.

На реке было свежо, но хозяин баркаса был весь мокрый, он даже достал из кармана не очень чистую тряпку — такие тряпки есть у всех, кто работает с паровыми машинами, — и вытер ею себе лицо и шею. И смотрел, как этот чёртов Вайс смеётся, глядя на него, и говорит:

— У вас неплохая лодка, герр Бауэр.

— Надеюсь, вам понравилась, — буркнул продавец.

— Понравилась, понравилась, — заверил его покупатель. — Уж не взыщите, но я всегда проверяю то, что покупаю.

«Ты просто сумасшедший!», — подумал продавец, но ничего вслух не сказал.

— Так сколько, вы сказали, лодка берёт груза? — спрашивал у владельца покупатель.

— По расчёту изготовителя — четыре тонны, — отвечал герр Бауэр. — Но я возил в ней и больше.

— Больше — это сколько?

— Четыре с половиной.

— А пять она возьмёт?

— Думаю, что не потонет, это хороший баркас, — эти разговоры не очень нравились продавцу: вдруг этот сумасшедший теперь откажется брать лодку, сославшись на то, что ему нужно, чтобы баркас принимал на борт пять тонн. Но он зря волновался.

— Так сколько вы хотите за свой баркас, герр Бауэр?

— Я же вам уже сообщал цену, герр Вайс, — отвечал продавец, но теперь он готов был немного даже уступить, лишь бы побыстрее распрощаться с этим сумасшедшим.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 27

⠀⠀ ⠀⠀

В одной из зал, где работал доктор Мюррей, герцогиня лежала обнажённая на столе под яркими лампами. Это была не та зала, где кровь и гной заливали железные столы, на которых лежали вскрытые трупы или ещё живые существа. Эта операционная зала предназначалась для господ и поэтому была идеально чиста. И леди Кавендиш лежала на накрахмаленной простыне, и свет падал на неё с нескольких точек. Доктор, Сунак и ещё три человекоподобных ассистента склонились над герцогиней и внимательно рассматривали её тело. На Мюррее были специальные очки с очень толстыми линзами. Он приближал своё лицо почти вплотную к коже леди Джорджианы, чтобы всё как следует рассмотреть. Потом он поднял голову и взглянул на неё; его зрачки через толстые стёкла выглядели огромными. И он произнёс:

— Ни одной фрагмента некроза, кожа вполне эластична, упруга, насыщенная пигментация, с вашей кожей всё в порядке, миледи. Я не нашёл ни одного места, где она плохо снабжалась бы кровью.

Леди Кавендиш молчала. Она лежала на столе, и лампы светили ей прямо в лицо, поэтому она не открывала глаз. Герцогиня знала: доктор нахваливал сам себя — конечно, это ведь он пересаживал ей кожу. Кожа, конечно, села неплохо, но и не так идеально, как пытался преподнести мистер Мюррей. А доктор тем временем продолжал:

— Пока я не вижу необходимости её менять. У вас кожа молодой женщины. Лучше займёмся глазами. Мне давно не нравятся ваши глаза, миледи, — конечно, глаза ей ставил предшественник, почему бы Мюррею не покритиковать его работу? — Глаза ваши плохо закреплены, недостаточно стянуты мышцами, от этого и все проблемы. Прикажите своим людям подыскать хорошего донора, и мы поставим вам новые, молодые глаза. А с кожей торопиться нет нужды; тем более, после того как я подготовлю вам очередную порцию эликсира, вы пройдёте следующую стадию омоложения, и кожа соответственно поднатянется.

Осмотр. Мерзкие, непонятные существа вокруг неё. Она, когда её только укладывали на стол, увидела вытянутое рыло одного из помощников доктора. У другого были очень длинные пальцы, они блестели, как мокрые, наверное, они были липкие. И леди Кавендиш не очень хотелось, чтобы эти пальцы прикасались к ней. Но она не протестовала. Если нужно,