– Просветлений в памяти так и нет?

– Только мелочи, – я пожала плечами, выключила мобильный и отложила его на ближайшую полочку. – Но, если честно, не хочу вспоминать.

– Понимаю, – Арсен повернулся, я в который раз поразилась темной глубине его глаз. – Тая, можно я тебя раздену? – застыл посреди комнаты и заломил руки перед собой, будто ребенок, что просит игрушку, но мать его наказала и не позволяет брать.

Чтобы довериться полностью, я подняла руки, как бы разрешая снять с себя свитер и футболку.

Лиманов не спешил. Отложил камеру на стол, передвигаясь плавно, как сытый кот, подошел ближе, провел горячими ладонями по ребрам, поднялся выше, по рукам, и, зацепив волосы, ласково сцепил над головой мои кисти.

Я задрожала всем телом и залепетала онемевшим от волнения  языком:

– Мы не одни, Арсен.

– Данька и Вован давно взрослые, все понимают.

– Мне не по себе.

Страх, что нас застукают, катился по венам острой пряностью. Приподнимал волоски на коже, заставлял меня дышать часто и подхватывать губами воздух.

– А мне кажется, что эта ситуация тебя очень возбуждает, – прошептал Арсен и прижал меня к себе. – Я не могу тебя отпустить. Это невыносимо.

– Придется.

Он замотал головой и крепко зажмурился. Пришлось обхватить колючие щеки ладонями, остановить его и коснуться губ.

– Я без тебя не справлюсь, пожалуйста, поверь в меня.

– Я верю, но мне страшно.

– Тебе? Такому большому и сильному? – я нервно захихикала, забросила руки ему на шею. – Ты собираешься меня раздевать?

– Нет. Да. Твою ж мать! Тая, ты лезешь в пасть тигра, ты только из больницы. Безумие! И Данька туда же, экстремал!

Он отстранился, быстро пошел к двери, но я скинула свитер и футболку и опустила руки на пуговицу джинсов.

– Если ты уйдешь, фотографировать будет Вова, – наклонила немного голову, когда Арсен повернулся и голодным взглядом впился в мою грудь, скрытую кружевом белья.

– Я его убью.

– Тогда сам сделай это. Всего лишь парочку снимков. Считай, что тебе на память.

– Издеваешься?

– Арсен, что ты как маленький? – я разозлилась, расстегнула лифчик, швырнула его назад, вжикнула молнией и, стаскивая брюки вместе с трусиками, ярко осознала, что Лена в западне. Маньяк ведь может издеваться над ней, резать, насиловать. – Ты тянешь, а девушка может умереть! Соберись, Лиманов!

Он сжал кулаки, сцепил зубы, дернув тяжелым подбородком, а потом взял камеру и показал мне на диван.

– Умеешь ты убеждать, Гринёва. Делаю два фото, а потом… А потом, – задохнулся и закатил глаза. – Ложись уже, а то я сейчас тебя просто так трахну и спрашивать не буду.

– Какой ты пошляк, – я присела на край и прикрыла ладонями грудь. – Такой эротичный момент испортил.

– Извините, у меня в штанах тикающий механизм запускается, когда я вижу твою обнаженную бархатистую кожу.

Несколько щелчков я и не заметила. Арсен двигался быстро, приседал, поворачивался и увлеченно фотографировал.

– Раскройся, Тая, – прошептал он. – Покажи, какой ты можешь быть яростной и страстной.

Меня будто окунуло в прошлую жизнь, когда я играла тысячи ролей, разбивала семьи и выходила из машины Коши с новым заданием. Ни имен, ни лиц, ни адресов. Меня привозили, увозили, диктовали, что нужно делать, приказывали, давали «жучки» и инструкции, куда и что цеплять.

Лишь один раз пошло все не так. Хозяин дома не взглянул на меня, сколько я не крутилась в короткой юбочке, сколько не наклонялась к нему открытым декольте. Мужчина пил у барной стойки и терзал короткие волосы. Я даже не помню, как он выглядел, но зато помню его взгляд, когда он почувствовал неладное и прилег на диван. Подействовали таблетки. Пока мужчина был в полудреме, я его раздела, скинула свою одежду, легла рядом и сделала несколько щелчков с помощью брелока, и мое дело было сделано. Я спокойно ушла, оставляя за спиной еще одну разрушенную семью. Нет, девяносто процентов уродов платили за снимки, потому что похотливо тянули ко мне руки с первых секунд нашей встречи, а этот… нет. Он был убит горем, я это помню. И он был последним. Вечером Коша погиб, а я получила шанс начать жизнь заново.

И вот сейчас эти слова Арсена: «Ты можешь быть страстной» внезапно напомнили мне о том, какая я тварь, и что личное счастье не заслужила.

В клубе «Ravine» было жутко мрачно и воняло сыростью. Так сильно, что меня, как только вошла, постоянно мутило. В поисках уборной я заблудилась в одном из ответвлений и почти запаниковала, но навстречу вдруг, постукивая каблучками, вышла куратор моделей, к сожалению, имени женщины я не запомнила. Копна темных волос, высокий лоб и крупные губы, подправленные пластикой, а еще рост под метр семьдесят.

Я слабо улыбнулась и уточнила:

– Не подскажете, где туалет? Никак не запомню. Я из новеньких.

Женщина окинула меня скептическим взглядом, видимо, оценивая мой достаточный рост для модели, задержалась на моей плоской груди и узкой талии, затем одобрительно кивнула.

– Так он на первом этаже, а это, – обернулась, сжала кожу небольшой алой сумочки, явно из дорогой кожи, а потом договорила: – Здесь нет туалета. Иди по коридору до поворота, там по лестнице наверх. Здание старое, но зато места хватает для всех, просто эти помещения для атмосферных съемок, лучше здесь не ходить, испортишь декорации.

Она быстро ушла в противоположную сторону, я некоторое время смотрела вслед, а потом что-то услышала. Показалось, что крик или стон. Трудно было понять, откуда идет звук, спереди или сзади, а громыхающее сердце и подкатывающая тошнота совсем мешали думать и анализировать.

– Тая, ты в порядке? – спросил в динамике Арсен, и я дернулась от неожиданности, ударилась плечом и вымазала белоснежную блузу сырой побелкой.

– Кажется, – буркнула, прижав палец к уху. – Кажется, я что-то слышала на нижнем уровне, но я не уверена.

– Будь с людьми, Тая, присматривайся и дай нам всех зафиксировать. Сама ничего не дела.., нику… не лезь, – связь шалила, а когда я прошла по коридору до упора и спустилась по лестнице в подвал, совсем пропала. В ухе зашипело, я поклацала кнопку, но бесполезно.

Глянув в плотную темноту, стало жутко страшно. Тело будто погрузили в азот, мышцы окаменели.

Сегодня я приехала на съемки, где нужно было влиться в команду и, не вызвав подозрений, проверить сотрудников. Даня сказал, что вмешательство полиции испугает преступника, заставит затаиться, а я, как новенькая, отвлеку и соберу важную информацию. На пуговице блузы крепилась розочка с видеокамерой и это меня бесконечно напрягало, будто я вернулась в прошлое, в то самое, за которое столько дней меня мучил шантажист.