рабочих отверг, но под давлением московского прокурора пошел на уступки: частично возвратил штрафы и ограничил их пятью процентами от заработка. Кроме того, заявил, что готов удалить и выплатить причитающуюся зарплату всем работникам мануфактуры и вновь нанять тех, которые будут согласны работать на фабрике. «Рабочие озлоблены на фабричную администрацию, но к представителям власти проявляют уважение. Я объяснил рабочим, что не существует закона, который бы заставлял владельца мануфактуры увеличивать зарплаты или снижать штрафы, что все это вопрос договоренности между рабочими и владельцем. На что они отвечают, что если не у меня, то у кого же им искать защиты и справедливости?» (Докладная записка царю прокурора Москвы).

По инициативе Марии Федоровны возникли Мариинские женские училища для малообразованных и малообеспеченных девушек-горожанок. Являясь попечительницей воспитательных домов, приютов для обездоленных и беззащитных детей, богаделен и Российского общества Красного Креста, она могла внезапно нагрянуть в любую больницу или пансион, приучив тем самым весь персонал к безупречной работе. Могла пройти на кухню, испробовать, что приготовлено детям-сиротам. Когда-то сердилась на мужа за то, что «охаивал» гостеприимных хозяев, теперь поняла – парадные встречи не многого стоят, ты загляни, что творится внутри этих встреч.

Однажды пришла в пансион вместе с мужем. Девочки кинулись к ней, чуть не сбивая супругов с ног, Александр уронил носовой платок, который мгновенно «достался» счастливице. Остальные, видя, что государь курит, стали выпрашивать папиросы на память. Он открыл портсигар, и всё, что там было раздал. Не было случая, чтобы император повысил голос на своих или чужих детей. В пажеском корпусе восьмилетний мальчишка так испугался царя-великана, что позабыл приготовленный рапорт. Александр осторожно его подбодрил, и тогда все ребятишки полезли к нему, как к родному: ловились за руки, лезли в карманы что-нибудь взять на память, старались завладеть пуговицами его пальто. Император всё вытерпел.

Исполняя волю отца, он купил Юрьевской Малый мраморный дворец в Петербурге, но полностью то, что отец завещал этой даме, не стал исполнять. Помечал на полях: «Нет, этого я не отдам!», «Нет! Этого она никогда не получит». Содержание назначил ей скромное – 100 000 рублей в год.

Из Михайловского дворца ей пришлось убираться, из Зимнего – тоже. Покои свои в Зимнем дворце она не желала оставить, тогда Александр отключил отопление. В Малом мраморном дворце она устроила музей Александра II: в спальне поставила столик, выгравировав на поверхности: «Государя Императора Александра II у зеркала, где причесывался до 1 марта 1881 года»; в изголовье кровати прикрепила дощечку из бронзы: «На этой кровати проведена последняя ночь жизни Императора Александра II до 1 марта 1881 года». Развесила множество фотографий, где император с ней и детьми, портреты его, иконы. Всеми силами старалась понравиться царской родне, однако ей говорили в глаза, что она – причина убийства Александра II.

Юрьевская убралась за границу. Как вспоминали о ней некоторые члены царской фамилии, «жила в одиночестве, и все её разговоры были о любимом муже; носила траур до конца жизни; показывала всем роскошно расшитую мантию для ее коронации, которая так никогда и не состоялась». Однако безутешную вдову дочь застукала в постели с домашним доктором.

Полиция долго следила за Юрьевской, полагая, что она связана с нигилистами, но ничего, кроме нескольких махинаций, не обнаружила и оставила даму в покое. Проживая то в Ницце, то в Париже, она наезжала и в Петербург, заявив Александру, что как только дочери вырастут, будет давать балы. Император резко ответил: «На Вашем месте я бы заперся в монастыре!»

Малый мраморный дворец вместе с «музеем» она продала, навсегда оставшись во Франции. Двое старших ее детей ничем выдающимся не прославились, младшая дочь и вовсе дискредитировала отца-царя, выступая с шансоном в гостиницах и мюзик-холлах; умерла в 1959 году, намного пережив свою сестру и брата. Переписка Александра II и Долгорукой была продана, став доступной широкой общественности.

XXXVII

В 1882 году Санкт-Петербург и Гатчину соединила телефонная линия. Александр и Мария Федоровна использовали эту связь не только для разговоров: по телефону слушали оперы из Большого и Мариинского театров, симфонические концерты из консерватории. В фонде исторического архива Санкт-Петербурга сохранилась переписка об устройстве оперного телефонного сообщения из Мариинского театра в Гатчинский дворец.

Супруги одинаково любили музыку, устроив так, что чуть ли не каждый воскресный день сопровождался игрой придворного оркестра – струнного или духового. Для узкого круга гостей устраивались музыкальные вечера, на которых играли как профессиональные музыканты, так и любители – взрослые и совсем юные. Выступали балалаечники и цыганский хор.

В том году в Гатчинском дворце выступил с лекцией Н. Н. Миклухо-Маклай, рассказав о своей экзотической жизни в Новой Гвинее. По его мнению, организованная на столь отдаленных берегах русская колония могла бы принести государству большую пользу. Николай Николаевич мечтал реорганизовать жизнь папуасского сообщества при условии сохранения местных обычаев; был готов взять на себя обязанности «консультанта папуасского совета и министра иностранных дел», развивать экономику подведомственной ему территории, строить пристани, дороги, школы, больницы и мосты. Пожаловался на нехватку средств для дальнейших изучений острова, – Александр распорядился уладить его финансы.

Вероятно, у Александра был разговор с братом Алексеем, назначенным в этом году вице-адмиралом, хоть император знал, что Алексей оравнодушел к флоту – двадцать лет морской службы любого пресытят, и, как записал адмирал Шестаков в дневнике: «Кажется, мой великий князь равнодушен не только к флоту, но и ко всему, и дела ему нет хорошо ли России…» Но Алексей многое знал, опыт его был велик. К берегам Новой Гвинеи был отправлен корвет – рассмотреть там возможность устройства заправочных баз для угля и воды русским судам.

Александр строил большие планы по развитию отечественного военно-морского флота. Первоочередно – на Черном море; восстановить приоритет России, утраченный после Крымской войны. Там к началу войны на Балканах было всего два плоскодонных монитора, непригодных для плавания в открытом море, четыре старых деревянных корвета и нескольких мелких судов. Но только с начала 1880-х годов началось возрождение. Основу русской эскадры в этом регионе составили броненосцы, миноносцы и крейсеры 1-го ранга, способные вступать в бой даже с прибрежными крепостями.

На Балтике ситуация была сложной: кроме традиционного английского военно-морского присутствия, возросла мощь германского флота, непосредственно затрагивая интересы России. Александр решил вернуться к доктрине императора Николая I, установившего принцип господства на Балтике русского флота.

Значительных военно-морских сил требовала и Тихоокеанская акватория. Адмирал С. О. Макаров предлагал увеличить крейсерский флот до 14 боевых единиц, считая, что «две трети его полезно всё