Сергеевичем Тургеневым. Услышав от русского посла, что Тургенев в Париже, Александр и Минни захотели познакомиться с крупнейшим русским писателем, произведения которого знали. Встреча была короткой, но Тургенев не раз вспоминал о ней. В письме к Полонскому сообщал: «Я познакомился с цесаревичем, и, к великой моей радости, нашел в нем человека открытого, честного и доброго. Цесаревна тоже очень мила».

После восшествия Александра III на престол, Тургенев в статье, опубликованной в парижской газете «Обозрение новостей политики и литературы» дал довольно подробную характеристику новому императору России. Проницательный писатель-психолог уже тогда смог раскрыть характер нового русского императора и даже предугадать, что за Александром III закрепится прозвище «крестьянский император». В своей статье И. С. Тургенев говорил, что Александр III «обладает многими из тех существенных качеств, которые создают если не великих, то, по крайней мере, хороших и настоящих государей. Всякий человек родится с особыми способностями к той или другой профессии: этот государь кажется рожденным с несомненными способностями к власти. Он в расцвете сил, здоров телом и духом, у него величественные манеры, царственный вид… Ум его глубок и просвещен. Что о нем еще можно сказать, это то, что он русский и только русский. В его жилах течет едва несколько капель русской крови, и, однако, он до того слился с этим народом, что всё в нем – язык, привычки, манеры, даже самая физиономия отмечены отличительными чертами расы. Где бы его ни увидели, везде бы назвали его родину. Что касается нигилистов, которые предполагают, что император из страха может пойти на весьма большие уступки, даже на конституцию, то они жестоко ошибаются, совершенно не учитывая его характер и энергию».

И. С. Тургенев во многом оказался прав. Министр финансов Витте в своих воспоминаниях уже после смерти Александра III высказал мысль, что если бы ему было суждено царствовать еще несколько лет, то это было бы одно из самых великих царствований Российской империи: «Я уверен в том, что император по собственному убеждению двинул бы Россию на путь спокойного либерализма».

XXXV

Александр взялся за переустройство армии. Широко известно его изречение: «У России есть только два верных союзника – ее армия и флот. Остальные предадут при первой возможности».

Действительно, вся история государства российского говорит о том, что союзные войны кончались либо предательством союзников, либо последующим унижением России. Европа видела в русских солдатах бесстрашных воинов, а в государях – беспечных транжиров людскими ресурсами. Признавать равноправия не желал ни один европейский король – русские были для них вторым сортом.

Основные пункты Александра III по переустройству армии заключались в следующем: увеличение боеспособных воинских частей; установление срока военной службы до шести лет, чтобы увеличить численность солдат, обученных военному делу; модернизация военного и технического арсенала; усиление пограничных округов и крепостей вдоль западных границ России; улучшение профессиональной подготовки офицерского корпуса.

Кроме регулярных частей, в состав русской армии входили казаки Донского, Черноморского, Кавказского линейного, Уральского, Оренбургского, Астраханского, Дунайского (Новороссийского), Азовского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск.

Императрица Мария Федоровна была назначена шефом Кавалергардского полка. Звание шефа обязывало ее вместе с командиром заботиться о состоянии полка и отвечать за недостатки в нем. Но она была с сильным характером, а по душевному свойству могла запросто разговориться с любым гвардейцем.

Александр не питал страсти к военному делу, он был военным по чувству долга. В отличие от отца, который присутствовал на всех полковых смотрах и парадах, Александр ограничил свое общение с армией крайней необходимостью. Царские смотры стали проводиться реже, разводы были отменены, флигель-адъютантские и свитские вензеля, щедро раздаваемые Александром II в армейские полки, были редки теперь даже в гвардии. Вместо шагистики для поднятия уровня боевой подготовки, были назначены большие маневры в местностях предполагаемых военных действий и в условиях приближенных боевым.

В июле 1881 г. Александр побывал в Нижнем Новгороде, Костроме, Ярославле, Рыбинске; в августе – в Данциге для свидания с германским императором. В сентябре утвердил «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». Полицейские власти в любое время дня и ночи могли производить обыски, арестовывать подозрительных лиц сроком до двух недель без предъявления обвинения. Генерал-губернаторы получали особые полномочия, имея право закрыть при необходимости общественные и частные собрания, промышленные предприятия. Уголовные дела по желанию генерал-губернаторов или министра внутренних дел передавались военному суду, действовавшему по законам военного времени.

В целом население приветствовало введение «Положения об охране», видя в нем гарантию от общественных потрясений.

Одним из первых практических шагов нового правительства для предотвращения «брожения умов» и прекращения либеральной пропаганды стало усиление цензуры. «Опыт показывает, – писал К. П. Победоносцев, – что самые ничтожные люди – какой-нибудь бывший ростовщик, участник банды червонных валетов, разорившийся содержатель рулетки – могут основать газету, привлечь талантливых сотрудников и пустить свое издание на рынок в качестве органа общественного мнения. Нельзя положиться и на здоровый вкус публики. В массе читателей – большею частью праздных – господствуют, наряду с некоторыми добрыми, жалкие и низкие инстинкты праздного развлечения, и любой издатель может привлечь к себе массы расчетом на удовлетворение именно таких инстинктов, на охоту к скандалам и пряностям всякого рода».

Об этом же писал и А. В. Никитенко: «Наши читатели любят скандалы. Это не требует серьезного размышления, изучения и умственных усилий».

Александр согласился с Победоносцевым, и с десяток изданий было закрыто. Одновременно старался направить здравомыслящие консервативные силы на стабилизацию обстановки, не давая разыграться амбициям и мелкому честолюбию в попытке вывести Россию из политического и экономического кризиса. «Не думай, что я унываю, – написал путешествующему по загранице брату Сергею, – нет, я более чем когда-либо надеюсь, что Господь не оставит дорогую Россию. Назначив почти везде новых людей, мы дружно принялись за тяжелую работу, и, слава Богу, с трудом идем вперед, и дело идет гораздо успешнее, чем при прежних министрах. Они хотели забрать меня в свои лапы и закабалить, но это им не удалось, и как я счастлив, что отделался от них, а в особенности от графа Лорис-Меликова, который заварил такую кашу своим популярничанием с журналистами и игрой в либерализм, что еще немного, и мы были бы накануне полнейшей революции. Не могу скрыть, что еще далеко мы не в нормальном состоянии, много еще будет разочарований и тревог, но на все надо быть готовым, и идти прямо и смело к цели, не уклоняясь в сторону, а главное, не отчаиваться и надеяться на Бога».

Другой брат императора, Владимир, с которым они сплотились во