Зеф замолчал. По коридору пронесся гортанный возглас,многократным эхом отразился от стен и затих. И сразу же, откуда-то издалиотозвался другой такой же голос. Это были очень знакомые звуки, но Максим никакне мог вспомнить, где слышал их.

– Так вот кто это кричит по ночам! – сказал Зеф. – А мыдумали – птицы…

– Странный крик, – сказал Максим.

– Странный – не знаю, – возразил Зеф. – Нострашноватый. Ночью как начнут орать по всему лесу – душа в пятки уходит.Сколько об этих криках сказок рассказывают… Был один уголовник, так онхвастался, будто знает этот язык. Переводил.

– И что же он переводил? – спросил Максим.

– А, вздор. Какой там язык…

– А где этот уголовник?

– Да его съели, – сказал Зеф. – Он был в строителях,партия в лесу заблудилась, ребята оголодали и, сам понимаешь…

Они свернули налево, и далеко впереди показалось смутноебледное пятно света. Зеф выключил фонарик и спрятал в карман. Он шел теперьвпереди, и когда резко остановился, Максим чуть не налетел на него.

– Массаракш, – пробормотал Зеф.

На полу поперек коридора лежал человеческий костяк.

Зеф снял с плеча гранатомет и огляделся.

– Этого здесь не было, – пробормотал он.

– Да, – сказал Максим. – Его только что положили.

Сзади, в глубине подземелья, вдруг разразился целый хоргортанных протяжных воплей. Вопли мешались с эхом, казалось, что вопит тысячаглоток, и все они вопили хором, словно скандируя какое-то странное слово изчетырех слогов. Максиму почудилась издевка, вызов, насмешка. Затем хор умолктак же внезапно, как начался. Зеф шумно перевел дыхание и опустил гранатомет.Максим снова посмотрел на скелет.

– По-моему, это намек, – сказал он.

– По-моему, тоже, – пробурчал Зеф. – Пойдем скорее.

Они быстро дошли до пролома в потолке, забрались на землянуюкучу и увидели над собой встревоженное лицо Вепря. Он лежал грудью на краюпролома, спустив вниз веревку с петлей.

– Что там у вас? – спросил он. – Это вы кричали?

– Сейчас расскажем, – сказал Зеф. – Веревку закрепил?

Они выбрались наверх, Зеф свернул себе и однорукому поцигарке, закурил и некоторое время молчал, видимо, пытаясь составить какое-томнение о том, что произошло.

– Ладно, – сказал он, наконец. – Коротко – было вотчто. Это – Крепость. Там есть пульты, мозг и все такое. Все в плачевномсостоянии, но энергия есть, и пользу мы из этого извлечем, нужно только найтипонимающих людей… Дальше. – Он затянулся и, широко раскрыв рот, выпустил клубдыма – совсем как испорченный газомет. – Дальше. Судя по всему, там живут собаки.Помнишь, я тебе рассказывал? Собаки такие – голова, как у медведя. Кричали они…а если подумать, то может и не они, потому что видишь ли… как бы тебе сказать…пока мы с Маком там бродили, кто-то выложил в коридоре человеческий скелет. Воти все.

Однорукий посмотрел на него, потом на Максима.

– Мутанты? – спросил он.

– Возможно, – сказал Зеф. – Я вообще никого не видел, аМак говорит, что видел собак… только не глазами. Чем ты их там видел, Мак?

– Глазами я их тоже видел, – сказал Максим. – И хочу, кстати,добавить, что никого, кроме этих ваших собак, там не было, Я бы знал. И собакиэти ваши – не то, что вы думаете. Это не звери.

Вепрь не сказал ничего. Он поднялся, смотал веревку,подвесил ее к поясу и снова сел рядом с Зефом.

– Черт его знает, – пробормотал Зеф. – Может быть и незвери… Здесь все может быть. Здесь у нас Юг…

– А может быть, эти собаки и есть мутанты? – спросилМаксим.

– Нет, – сказал Зеф. – Мутанты – это просто оченьуродливые люди. И дети людей самых обыкновенных. Мутанты. Знаешь, что этотакое?

– Знаю, – сказал Максим. – Но весь вопрос в том, какдалеко может зайти мутация.

Некоторое время все молчали, раздумывая. Потом Зеф сказал:

– Ну, раз ты такой образованный, хватит болтать.Подъем! – Он поднялся. – Осталось нам немного, но время поджимает. А жратьохота… – он подмигнул Максиму, – …прямо-таки патологически. Ты знаешь, чтотакое «патологически»?

Максим сказал, что знает, и они пошли.

Оставалось еще расчистить юго-западную четверть квадрата, ноничего расчищать они не стали. Какое-то время назад здесь, вероятно, взорвалосьчто-то очень мощное. От старого леса остались только полусгнившие поваленныестволы, да обгорелые пни, срезанные, как бритвой, а на его месте уже поднялсямолодой редкий лесок. Почва почернела, обуглилась и была нашпигованаиспорошенной ржавчиной. Никакая техника не могла уцелеть после такого взрыва, иМаксим понял, что Зеф привел их сюда не для работы.

Навстречу им из кустарника вылез обросший человек в грязномарестантском балахоне. Максим узнал его: это был первый абориген, которого онвстретил, старый Зефов напарник, сосуд мировой скорби.

– Подождите, – сказал Вепрь, – я с ним поговорю.

Зеф велел Максиму сесть, где стоит, уселся сам и принялсяперематывать портянки, дудя в бороду уголовный романс «Я мальчик лихой, менязнает окраина». Вепрь подошел к сосуду скорби, и они, удалившись за кусты,принялись разговаривать шепотом. Максим слышал их прекрасно, но понять ничегоне мог, потому что говорили они на каком-то жаргоне, и он узнал тольконесколько раз повторенное слово «почта». Скоро он перестал прислушиваться. Ончувствовал себя утомленным, грязным, сегодня было слишком много бессмысленнойработы, бессмысленного нервного напряжения, слишком долго он дышал сегоднявсякой гадостью и принял слишком много рентген. И опять за весь этот день небыло сделано ничего настоящего, ничего нужного, и ему очень не хотелосьвозвращаться в барак.

Потом сосуд скорби исчез, а Вепрь вернулся, сел передМаксимом на пень и сказал:

– Ну, давайте поговорим.

– Все в порядке? – спросил Зеф.

– Да, – сказал Вепрь.

– Я же тебе говорил, – сказал Зеф, рассматриваяпортянку на свет. – У меня на таких чутье.

– Ну так вот, Мак, – сказал Вепрь. – Мы вас проверили,насколько это возможно при нашем положении. Генерал за вас ручается. Ссегодняшнего дня вы будете подчиняться мне.

– Очень рад, – сказал Максим, криво улыбаясь. Емухотелось сказать: «А ведь за вас-то Генерал передо мной не поручался», но онтолько добавил: – Слушаю вас.

– Генерал сообщает, что вы не боитесь радиации и небоитесь излучателей. Это правда?