завод. Это был еще молодой человек, только что окончивший университет. Все южане, бессарабцы и одесситы, появившись в Москве, группировались вокруг Феодосиева: он их протежировал, знакомил с московскими охотниками и всячески поддерживал. Феодосиев имел на южан большое влияние, считался среди них большим авторитетом по вопросам коннозаводства. Семиградов, изредка наезжая в Москву, ежедневно бывал у Феодосиева. Семиградов был очень красивый молодой человек, типичный бессарабец, жгучий брюнет с бархатистыми глазами, вьющимися волосами, стройный, подвижный и живой. Как все южане, он одевался несколько эксцентрично: носил яркие галстухи, светлые костюмы, преимущественно синие и табачного цвета, любил кольца, булавки с чрезвычайно крупными жемчужинами. Семиградов был развитой и неглупый человек, но звезд с неба не хватал и в разговоре был довольно скучен: он любил говорить о себе и своих лошадях, своих планах и намерениях. Феодосиев, не только умный, но и вполне светский человек, всячески сглаживал эти шероховатости, но это ему не всегда удавалось.

Решив основать завод с целью производства исключительно призовых лошадей, Семиградов вскоре пришел к убеждению, что надо покупать кобыл с высоким рекордом, и через сравнительно короткое время имел в своем заводе таких выдающихся по своей карьере кобыл, как Слава, Скворка, Кабала. Феодосиев не разделял его взглядов и был против того, чтобы Семиградов разводил орловских лошадей. На этой почве у них происходили дебаты «по охоте». Однако Семиградов, который оказался очень упрямым человеком, стоял на своем и вскоре вышел из-под опеки Феодосиева. Москва, в общем, мало знала Семиградова, так как он приезжал не чаще одного раза в год. Вскоре после того, как он основал свой завод, Семиградов умер, и о нем позабыли. Скажем несколько слов о его коннозаводской деятельности.

Свой завод Семиградов основал в 1902 году. Первых лошадей он купил у своего земляка Феодосиева. Феодосиев был очень ловкий человек и как никто умел продать лошадь. Он умел так расхвалить и показать свой товар, что южане покупали у него лошадей по очень дорогой цене. Феодосиев продал в 1902 году Семиградову в производители завода вороного жеребца Дорогого завода Железова. Это была лошадь среднего класса, сын Дракона и Дорогой, внук знаменитого мазуринского Злобного. По себе Дорогой был пустой лошадью легкого типа, недостаточно костистой и довольно мелкой. Семиградов мог купить его в завод только потому, что в то время не понимал еще в лошадях и совершенно положился на своего земляка. Кроме Дорогого, Феодосиев продал Семиградову двух кобыл – американскую Иву С. и юрловскую Кавалькаду. Ива С. была одной из первых кобыл, выписанных из Америки Феодосиевым. Она ничего не дала Феодосиеву, но он ее высоко ценил. Кавалькада была дочерью Угара и Каковы и недурна по себе. В том же году Семиградов купил на аукционе в Дубровском заводе Беспомощную (Бычок – Заложница) и Румяную (Рыцарь – Багровая). В 1903 году он купил Бездымную, дочь Бычка и Селитры, в 1904-м – производителя Заветного (Гордый – Заветная) и двух заводских маток: старуху Лучину (Кудеяр – Лава) и Кабалу, первоклассную по себе и резвости кобылу. Позднее Семиградов купил еще резвого Потешного (завода Ф.И. Суручана), внука знаменитого кожинского Потешного.

Когда Семиградов стал лучше разбираться в лошадях, он начал рассылать своих маток под лучших жеребцов: Хвалёного, Бычка, Ловчего и т. д. В течение последующих лет Семиградов купил в Одессе знаменитую Славу 1.36 и 2.19; в Дубровском заводе – знаменитых по своему приплоду Багровую, Бубновую и Боярскую (все три – дочери энгельгардтовского Бычка); наконец, в Петербурге он купил высококлассную Скворку завода К.А. Зотова. Таким образом, Семиградов составил свой завод из очень интересных элементов, но, увы, самому ему не суждено было увидеть своих лошадей на ипподроме. После смерти Михаила Фёдоровича его жена сейчас же назначила завод в продажу.

В своей короткой коннозаводской деятельности Семиградов был счастлив, ибо у него в заводе родилась Безнадёжная-Ласка.

После смерти Семиградова его завод в полном составе купил я. Свой завод Семиградов держал не в бессарабском, а в полтавском имении своей жены в Переяславском уезде, при селе Скопцы. Туда я и отправился из Киева. В Киеве общие знакомые рассказали мне, что мадам Семиградова очень тонкая дама, помешанная на аристократизме, лошадей она не любит. Семиградова имела репутацию необыкновенно умной женщины. Супружеская жизнь Семиградова едва ли была сладкой. Это отчасти нашло отражение в тех именах, которые он дал некоторым лошадям. Так, один жеребенок был назван Последний-Поцелуй, а дочь Боярской получила имя Безнадёжная-Ласка.

Осенью 1908 года я приехал в сельцо Скопцы, чтобы осмотреть и купить завод М.Ф. Семиградова. Заранее предупредив хозяйку о дне и часе приезда, я застал на станции хороший экипаж, запряженный недурной четверкой гнедых полукровных лошадей. От Барышевки до Скопцов было недалеко, чему я был очень рад, так как стоял уже октябрь, на дворе было сыро, грязно и моросил холодный дождик. В Скопцах меня уже ждали, и нарядная горничная провела меня в гостиную. Там я увидел мадам Семиградову и пожилую даму, очень приятную и скромную на вид. Оказалось, что это англичанка, компаньонка хозяйки. Мадам Семиградова была высокая, сухощавая шатенка с красивыми глазами, причесанная а-ля Кавальери, очень вертлявая и чрезвычайно самоуверенная. Одета она была со вкусом и к лицу. Меня поразило, что во время разговора не было ни слова сказано о муже, который так недавно умер. Признаюсь, мадам Семиградова мне не понравилась: ее разговор был напыщенным, она все стремилась казаться не тем, чем была в действительности, разыгрывала из себя аристократку, говорила иногда по-английски со своей компаньонкой, что было просто неучтиво по отношению ко мне. Мадам Семиградова не преминула упомянуть о своих аристократических знакомствах в Киеве, затем перевела разговор на литературу. За обедом она несколько поуспокоилась и держалась проще.

Завод покойного Семиградова я осмотрел сейчас же после обеда, хотя в конюшнях и было уже темно. С небольшой лампой в руках мы вместе со смотрителем завода обошли всех маток, которых я, впрочем, и без того знал по Дубровскому заводу, Петербургу и Москве, так как все это были известные призовые кобылы. Молодняк меня настолько заинтересовал, что я решил купить и его. Из жеребят бросилась в глаза Безнадёжная-Ласка, отъемыш, а из более старших – Быстрица и Кальян. Всех этих лошадей я купил, и потом они блестяще бежали в цветах моего брата. Говорить подробно обо всех лошадях нет надобности, так как они уже описаны мною. Скажу несколько слов лишь о двух жеребцах – производителе Потешном и Кальяне.

Потешный 2.25,1, белый жеребец, р. 1898 г., завода Ф.И. Суручана, от Предмета 5.17 завода Д.Д. Сонцова и Панамы завода Суручана,