После того как ответа на вывешенный им белый флаг не последовало, лорд Эксмут начал атаку, и «Королева Шарлотта» бросила якорь в пятидесяти ярдах от подхода к молу и была привязана к столбу, спешно установленному на берегу. Сигналом к началу битвы послужил выстрел с мола, на который мгновенно ответили с корабля. «Затем был открыт огонь, – писал адмирал, – такой энергичный и хорошо поддерживавшийся, какого, полагаю, никогда еще не было, продолжавшийся с четверти третьего до девяти без перерыва и не прекращавшийся до половины двенадцатого [вечера]. Корабли, следовавшие сразу за мной, превосходно и с хладнокровием занимали свои позиции с точностью, превзошедшей мои самые смелые ожидания. Никогда, ни при каких обстоятельствах, британский флаг не получал более ревностной и почетной поддержки.

Завязалась битва между кучкой британцев, занимавшихся славным делом защиты христианства, и ордой фанатиков, собравшихся вокруг своего города, запершихся в своих укреплениях, чтобы исполнять приказы своего деспота. Дело Господа и человечества возобладало; преданность каждого существа, находившегося на нашем флоте, была такова, что даже британские женщины заряжали пушки наравне со своими мужьями и во время этого многочасового сражения ни на минуту не уклонялись от опасности, но воодушевляли всех вокруг себя».

Некоторые боевые корабли, особенно «Импрегнабл» контр-адмирала Милна, оказались в плотном окружении, однако около десяти вечера главные батареи замолчали, будучи разрушенными, и «все корабли в порту, за исключением фрегата, находившегося снаружи бухты [который был взят на абордаж], были объяты пламенем, быстро перекинувшимся на арсенал, склады и канонерские лодки, создавая ужасно величественное и интересное зрелище, описать которое не способно ни одно перо». В час ночи все в порту казалось охвачено огнем – два корабля, окутанные пламенем, дрейфовали прочь из порта. Страшный гром, молнии и дождь усиливали эффект, производимый зловещим зрелищем.

Следующим утром, как пишет мистер Шейлер, «объединенные флоты стояли на якоре в бухте, очевидно не имея серьезных повреждений. Все части города, казалось, пострадали. Портовые батареи были разрушены и могли быть заняты без каких-либо усилий. Лорд Эксмут держит судьбу Алжира в своих руках».

Однако вместо того, чтобы разрушить остатки укреплений и требовать от противника обещания того, что в будущем он будет хорошо себя вести, адмирал заключил договор, по условиям которого следовало обменять военнопленных, которых отныне нельзя было обратить в рабство. Все находившиеся в Алжире 1642 раба (главным образом итальянцы, англичан оказалось только 18) были тотчас же освобождены, и дея заставили вернуть деньги, почти 4000 долларов, которые он в том же году вытребовал с итальянских государств. Кроме того, дею пришлось принести публичные извинения несчастному Макдонеллу, запертому во время осады полуголым в камере для заключенных за убийства, закованному в цепи, прикрепленные к стене, стоявшему под проливным дождем и находившемуся в постоянном ожидании того, что его вот-вот казнят. Он был восстановлен в должности, и адмирал публично поблагодарил его.

Видеть, что наглых алжирских разбойников наконец призвали к хотя бы какому-то благотворному порядку, было действительно приятно. Но было бы хорошо, если бы урок этот оказался последним. Конечно, они лишились своего флота – у них осталось только два судна. Алжирские защитные сооружения были сильно повреждены, но вскоре их восстановили. Несомненно, англичанам удалось получить большое преимущество, продемонстрировав, что алжирские батареи можно подавить, но было бы гораздо лучше удостовериться в том, что на них нельзя будет установить новые орудия. Даже моральный эффект от этой победы был недолог, ибо, когда в 1819 г. во исполнение некоторых решений Ахенского конгресса 1818 г. французский и английский адмиралы вручили «идентичные ноты» новому дею, властитель ответил в свойственной ему манере, спешно организовав сооружение земляных укреплений.

По сути, после битвы за Алжир политический курс, основанный на заносчивости и насилии, которого правители этой страны придерживались и прежде, сохранился. По приказу дея похищали свободных европейских девушек; британское консульство было взломано, и алжирцы даже обыскали комнаты женщин. Мистер Макдонелл все еще подвергался преследованию, и ни дипломатические меры, ни немного причудливая отставка сэра Гарри Нила в 1824 г. не произвели на дея никакого эффекта. Мистера Макдонелла пришлось отозвать, а дей, как всегда, поступал по-своему. Ничто, кроме полного завоевания, не могло остановить чуму, и эту крайнюю меру приняли не англичане, а представители другой нации.

Успех английского и американского флотов возымел действие, правда связанное не столько с приостановкой развития пиратства, сколько с тем, что правители европейских государств задумались о том, чтобы бросить пиратам вызов. Смертельный удар им нанесла Франция – визави и естественный враг алжирских корсаров, а также, возможно, основная жертва их нападений. Разгоревшийся в апреле 1827 г. спор между французским консулом и алжирским деем, в ходе которого первый забыл о правилах приличия, принятых среди дипломатов, а последний потерял самообладание и ударил обидчика ручкой своего опахала, привел к безрезультатной блокаде Алжира французской эскадрой, продлившейся на протяжении двух лет, в ходе которой алжирцы усугубили конфликт, совершив несколько крайне варварских поступков в отношении французских пленных. Наступил кризис. В августе 1829 г. дей прогнал французского консула и приказал стрелять по его кораблю, когда тот отплывал под белым флагом. После этого стало очевидно, что война, итоги которой будут решающими, неизбежна.

Соответственно, 26 мая 1830 г. из Тулона выплыл многочисленный флот под командованием адмирала Дюперре. Корабли, помимо всего прочего, перевозили и сухопутные войска, в составе которых насчитывалось 37 000 пехотинцев, а также кавалерия и артиллерия. Задержавшись в пути из-за неблагоприятной погоды, флот приблизился к Алжиру только 13 июня, встав в тот день на якорь в заливе Сиди-Фредж. На следующий день солдаты, подавив незначительное сопротивление противника, высадились на сушу и начали спешно сооружать окопы. Отряды арабов и кабилов 19-го числа потерпели серьезное поражение, лишившись своего лагеря и запасов провианта, а французы стали медленно подходить к городу, по мере продвижения отражая атаки алжирцев.

Защитники сопротивлялись до последнего, но французы обладали огромным превосходством, и остается удивляться лишь тому, что, имея настолько превосходящие силы, осаждающие проявили такую осторожность и неуверенность в своем превосходстве. Бомбардировка города началась 4 июля. После того как алжирцы взорвали пороховой склад, был захвачен Султанский замок, и дей запросил условия сдачи. Командир французов обещал обеспечить личную безопасность и сохранить имущество как самого правителя, так и жителей города. После того как дей согласился на эти условия, на следующий день, 5 июля, противник занял Алжир. Через неделю после этого дей в сопровождении своей свиты и семьи, забрав с собой все имущество, отплыл на французском фрегате в Неаполь, и таким образом Алжир лишился последнего из своих правителей-мусульман.