– Вот и цена вашему счёту. Грабёж за ним! Что означает – «открытое похищение имущества»! – отчеканил Залесьев. В напористости его, впрочем, сквозила неуверенность – ходатаи явно явились некстати.

Бероев недоверчиво повёл головой.

– Я как непосредственный начальник Микушева несу за него ответственность и хотел бы с ним переговорить, – попросил он. – Естественно, при следователе.

– Невозможно! – отказал Залесьев. – Ваш отличник боевой и политической подготовки вчера бежал из-под стражи!

Бероев перевёл взгляд на меня. Следом посмотрел тревожно и начальник отдела – всё это время он ждал подвоха.

Я протянул служебное удостоверение.

Залесьев вчитался. Не веря глазам, перечитал ещё раз.

Как я узнал позже, в этот медвежий угол даже из аппарата Иркутского УВД никто не заглядывал больше года. А тут перед ним сидит небритый очкарик в тельняшке, выглядывающей из-под свитера, в подшитых валенках и машет удостоверением подполковника из МВД СССР. Из самой Москвы!

Большой рот начальника отдела сам собой приоткрылся.

– У вас связь с УВД есть? – спросил я. Дождался заторможенного кивка. – Срочно дозвонитесь и попросите соединить меня с Шебардиным.

– То есть с заместителем начальника УВД?

– Именно… Ну, просыпайтесь же, капитан!

Телефон поднял помощник дежурного по УВД.

– Тут напротив… – осипшим голосом начал Залесьев. Перехватив трубку, я представился. Ещё через полминуты донёсся голос Шебардина.

– Здравствуйте, Пал Евгеньевич! Данилюк! Не потеряли меня?

– Так уж розыск собираемся объявить, – через силу отшутился он.

– Отставить розыск! Работаю по плану командировки. Вместе с начальником опергруппы охотуправления Бероевым проехались по браконьерским местам. Кстати, и вам пособили! Как раз сегодня задержали двух браконьеров.

– Просто браконьеров? – осторожно уточнил Павел Евгеньевич. – Или кто-то из должностных лиц?

– Не из первых лиц, – разгадал я вопрос. – Но браконьерство серьёзное. Уже, считайте, и дело готово для суда.

– Вот за это спасибо! – Шебардин воодушевился. То ли от того, что исчезнувший командировочный объявился, то ли оттого, что преступники оказались не из высокого начальства. – Вот это реальная помощь! Не просто справки собирать. А прямиком в осиное гнездо. Вот это по-нашему… Будем писать благодарность в МВД.

– У меня просьба, Пал Евгеньевич! Мы только добрались до райотдела. Предстоит много работы. Пожалуйста, подтвердите мою личность. А то, кажется, начальника отдела оторопь взяла.

Я вернул трубку Залесьеву.

– Да!.. Капитан милиции Залесьев!.. Так точно, товарищ полковник! Есть всяческое содействие и в полное распоряжение! Обеспечу! Слушаюсь.

Залесьев положил трубку.

– Первый заместитель начальника УВД просил вам передать, что будет на телефоне.

Не садясь, натянул китель. Придвинул блокнот:

– Какие будут приказания?

– Для начала – пригласите следователя с уголовным делом по Микушеву!

Залесьев потускнел. Поднял трубку:

– Цыпко с уголовным делом по Микушеву. Срочно!

– Там не всё просто, товарищ подполковник, – промямлил он.

– Давно вы здесь начальником? – поинтересовался я.

– Да, собственно… До меня был майор Борисевич. Умер с полгода от инфаркта. Я-то после Иркутской школы милиции. Сперва начальником группы участковых. До армии в леспромхозе. Они меня и в милицию рекомендовали.

– Большунов, конечно? – уточнил Бероев.

– Да. Прохор Матвеевич. Оказал доверие. А начальником – я сомневался. Но райком поддержал. И прокурор тоже. Вот осваиваюсь.

Из коридора под дробот каблучков донёсся хрипловатый женский голос:

– Чего ещё у него за срочность?! Может, бегунка нашли? Так я б его первая отхреначила!

Залесьев запунцовел. Дверь распахнулась:

– Серёж! Как хошь, не знаю, что с этим побегом делать. Влипли, похоже, по самое не балуй…

В кабинет ворвалась низенькая располневшая брюнетка в обтягивающих широкий зад брючках и на каблучках, делающих короткие ноги чуть выше. Но курносое личико её оставалось нерасплывшимся, напоминая о прежней привлекательности.

При виде незнакомцев она осеклась, положила перед хмурым начальником папку с отштампованной надписью «Уголовное дело №» и – выжидающе притихла.

– Следователь Цыпко, – холодно представил Залесьев. Передал папку мне.

По его знаку женщина осела на свободный стул.

Папку я пролистал за десяток минут – при общем молчании.

Собственно, десять минут понадобилось, чтоб перечитать уголовное дело дважды. Я всё-таки ожидал, что, если даже Микушев не соврал и обвинение в грабеже действительно высосано из пальца, следователь, уж конечно, позаботился обложиться кучей допросов, очных ставок, характеристик, чтоб придать фальсификации достоверность. В куцей папочке лежали коротенький протокол допроса подозреваемого по ст. 146 УК РСФСР, протокол задержания по статье 122 УПК и три заявления: от кладовщика и «граждан, потерпевших при нападении: Лапина, Жеребьева и Гущина».

– Так и что всё-таки собираетесь с этим делать? – полюбопытствовал я.

Цыпко посмотрела на начальника.

– Товарищ подполковник из МВД СССР, – представил меня Залесьев. – К нам прибыл с проверкой. По указанию руководства УВД.

Цыпко помертвела. Я не дал ей времени прийти в себя.

– Почему бежавший Микушев даже не объявлен в розыск? В УВД, конечно, тоже не сообщили?

– Надеялись своими силами… По всем каналам проинформировали, – невнятно объяснился Залесьев.

– Тогда, – обратился я к следователю, – для начала объясните, где вы здесь усмотрели грабёж?.. Что такое вообще грабеж?.. Ну же.