возле Замотьева? – Бероев подтверждающе кивнул. – Будут какой-то новый контракт с финнами обсуждать. Мне потому и сына сбагрили, чтоб не мешался.

– Стало быть, правильно мы рассчитали! – не сдержал торжества Бероев. – Даже по месту один к одному сошлось. Когда пойдут?

– Почему пойдут? Ещё затемно должны были уйти.

– Что ты врёшь?! В пятницу! Завтра! – поправил Бероев – с опаской.

– Да нет же. – Глазычев растерялся. – Правда, действительно думали на пятницу. Но, оказалось, Голубович должен обязательно улетать в субботу. У них в воскресенье что-то в Совмине… Мне Лапа потому и трактор отдал, что они на лошадях по Лене пошли.

Бероев распрямился – рывком, будто выкидной нож.

– Там же Репнин с группой! – выдохнул он. – Да ещё Микушева как на грех к ним послал… Вы в леспромхоз о побеге сообщили? – обратился он к Залесьеву.

Тот кивнул:

– А как же! Первым делом. Лично – Прох… Директору…Чтоб во все отделения… Думаете, могут не подчиниться?

– А когда они подчинялись-то?! – Бероев бросился к выходу.

– Я с тобой! Дождись в машине! – успел крикнуть я.

Все оставшиеся, повскакав, смотрели на представителя МВД. Времени на инструктаж не было. Ткнул в сторону Цыпко.

– Вам! Немедленно – готовить все постановления, о которых договорились. Из отдела не уходить. Если доставим браконьеров, работы на всю ночь хватит!

– А я, товарищ подполковник! – опередил меня Залесьев. – Беру пару милиционеров; заскочу в райбольницу, прихватим – мало ли что – врача – и следом! Дежурной части поручу обзвонить по отмене розыска.

– Да!.. – Я судорожно соображал, что упущено. – Рацию мне пулей. Чтоб связь между машинами была!

– Не работает запасная! – повинился Залесьев. – И так-то слабосильные. Мы уж и в ремонт…

Я сорвал со стула дублёнку. В дверях спохватился:

– Вот что! Прежде чем уезжать, дозвонитесь Шебардину! Доложите обстановку. Особо – для сведения: предполагаемых вожаков группы – поимённо! А уж после этого…

– Пулей за вами рванём, товарищ подполковник! – расслышал я, уже выскакивая.

Честно сказать, в эту минуту мне было хорошо: будто вернулся во времена оперативной юности.

ГАЗ-66 парил у крыльца.

– Копаешься! – прикрикнул Бероев.

Когда мы летели по байкальскому льду – то было ралли. Теперь довелось поучаствовать в гонке по пересечённой местности.

Бероев рвался по таёжным дорогам и тропам, перемалывая сучья и ветки. Из-под колёс летели разметённые сугробы вперемежку с камнями. На ямах, пригорках он не притормаживал. Наоборот, добавлял скорость и перелетал.

На особо крупном бугре нас подбросило, после чего тяжеленный ГАЗон всеми колёсами бухнулся о слежалый наст, рискуя выскочить из собственного шасси.

– Не подведи, Савраска! – Бероев огладил приборную доску, будто лошадиную гриву потрепал.

Я ощупал клацнувшую челюсть:

– А если подведёт?

– Пёхом побегу!

На лице Бероева играли желваки.

– Стратег хренов! – выдохнул он с ненавистью. – Маршал Победы выискался! Рассчитал он! Обозначил! Карту прилюдно подписал!.. Шнурки тебе гладить! В футбол у помоечки тряпичным мячиком постукивать! Гонору поднабрал. А вот ума, похоже, поубавилось. Не прощу, если что!

– Будет тебе, Олег Павлович! – попробовал успокоить его я. – Как можно угадать, что всё сдвинут, потому что в воскресенье совещание в Совмине? Да и потом – окстись: не станет же директор крупнейшего предприятия, и тем более министерский чин, пулять при задержании? Им проще на мировую пойти. А после через свои каналы всё уладить.

– Им-то проще, – процедил сквозь зубы Бероев. – Знаешь, кто такой Лапа?

– Сам говорил: судимый, бывший егерь.

– Ни хрена ты не знаешь! Это!.. Безразмерная натура! – Бероев развёл руки. – Гуляйполе! Вот тут у него зло, а в этом кармане добро. Сам не знает, когда в какой карман руку сунет! Такие на войне – или в штрафбат, или – Героя! А тут Микушев – такой же неуступчивый. Только – законник. А главное, получилось, что Микушев у Лапы сожительницу увёл. Вот тут меж ними намертво зацепилось! Была даже информация, что Лапа на пару с Жеребьевым на Егоршу в тайге засаду устраивали. И такой случай – в розыске, с оружием… Пальнёт не задумываясь.

– Это важная информация, – согласился я. – Но – не сейчас. Без команды Большунова…

– Эх, Сеня, ты, Сеня! Сразу видно, что не охотник. Начальство на номера поставят. И с нашей группой, если что, сперва столкнутся загонщики… А кто их ведёт?.. То-то!

Он вновь налёг на руль. Дорога меж тем выровнялась. Тряска прекратилась. Я скосился. Мой спутник, вцепившись в руль, стриг глазами трассу. («Да, таёжные ребята друг друга стóят. Репнин. Микушев. Большунов. Лапин. Бероев. Все несхожие, и каждый – вещь в себе. Безразмерный край. Безразмерные души»). В тёплой кабине я сомлел и незаметно задремал.

Проснулся оттого, что хлопнула дверца машины. Мы стояли у двухэтажного здания с освещёнными окнами на первом этаже. Вернулся Бероев.

– Мы в заповеднике, возле администрации, – коротко объяснился он. – Утром Репнин с группой пошли отсюда в егерский обход. По времени – если наткнулись на браконьеров, то уж несколько часов прошло. В этом случае нет другого пути, как доставить задержанных в администрацию. А если не встретили, тоже по времени должны были вернуться. Но вот какая штуковина – никого нет.

Голос его был полон тревоги.

– Ещё звонили из Качугской милиции. Опергруппа едет следом за нами. Заодно санитарную машину прихватили. И – кажется, твой дружок Шебардин грозился подъехать. Должно